Календарная книга
Шрифт:
Он и так расстраивался, когда кричал, что мальчик упускает время, а время — самая дорогая вещь на свете. Дескать, лучше б учил иностранные языки. Мальчик думал про себя, что как раз английский он знает лучше отца, но из милосердия не открывал рот.
Одно хорошо, что отцу нравилось, где учится сын. А учился он в колледже автоматики и радиотехники на системного администратора. Отцу казалось, что это гарантированный, как он говорил, «хлеб». Но кто сейчас ест один хлеб? Непонятно.
Этот старик, так думал мальчик, всю жизнь занимался своими конденсаторами и сопротивлениями, был настоящий радиолюбитель, а как-то сам спаял телевизор. Блин, целый телевизор, и платы, похожие на материнские, листы карболита, утыканные светящимися лампами, гревшимися, как
Мальчик давно научился отбивать подачи стариков. Мать любила вспоминать, как она на даче сажала картошку и полола сорняки. Сорняки в её рассказах выходили похожими на пришельцев, пожирающих редиску и укроп. Блин, они сажали какой-то укроп, зачем им укроп, зачем это всё? Это тоже было непонятно.
Сейчас от нотаций его спасла как раз мать, которая поднялась на крыльцо и сказала, что приходили ежи. В этот год ежей было много, и это мальчику нравилось. Отец сказал что-то о ежах, потом мать пожаловалась на мышей, и они забыли о мальчике.
Он жил этим летом на даче, последним летом перед армией. Отец всё время говорил об армии, которой отдал всю жизнь. Это было немножко утомительно, но мальчик терпел. Как и то, что его называли мальчиком.
Лето казалось ему пустым, потому что все дачные друзья куда-то подевались. Приятель уехал учиться в другой город, а девочка, в которую он давно влюбился, второй год жила в далёкой стране. Отец называл эту страну смешно: «вероятный противник». Старики вообще не понимают ничего, ни то, что их споры за дачным столом никого не интересуют, ни то, что виртуальная реальность не похожа на преступление. Родители всё время боятся, что он станет игровым наркоманом, превратится в толстяка и будет пялиться в экран. Только то, что он стучит по клавишам, делая курсовые проекты, примиряло их с его техникой. Знали бы они, что он делает уже вторую сетевую игру. Об этом мальчик говорил с гордостью, но только не родителям, а сверстникам. Они не будут спрашивать, сколько он заработал на играх, потому что обидно говорить, что нисколько.
Одно было плохо — интернет на даче был слабый, хотя он убедил отца поставить большую тарелку связи.
А пока он старался выключать слух, если его учили жить. «В армии тебе будет трудно, — бубнил отец. — Я в твои годы бегал двадцать километров с полной выкладкой. Знаешь что это такое? Автомат, подсумки, вещмешок… Килограмм двадцать!» Эти чужие воспоминания летали вокруг мальчика, как мухи, надоедливые, но не кусачие. Армии он не боялся. Соседний факультет занимался дронами — их конструированием и обслуживанием, и преподаватели говорили, что их будут брать операторами боевых дронов. Зачем ему бегать, да с какой-то выкладкой. В колледже, впрочем, его пугали тем, что если кто-нибудь будет плохо учиться, то станет оператором дронов-доставщиков. Меж тем самые крутые готовились стать операторами боевых дронов. Они и учились иначе, — не сидели за столами, а лежали в специальных креслах, что преподаватели называли специальным словом «ложементы». Космические дроны — это вообще соль земли. Но туда вообще непонятно кто попадал.
Учился
Тем не менее, он пошёл смотреть на ежей. В этот год на дачах действительно приключилось нашествие этих колючих колобков. Мать умилялась, глядя, как они идут через участок по своим делам. Мальчик, правда, не испытывал особого восторга: ну, ежи, так ежи. Тем более, он знал, что лучше их не трогать, не потому что они колючие, а из-за того, что на них много паразитов. Но всё же лучше бродячих собак, которых мальчик боялся.
Дачи вокруг были очень разные — умирающие садовые участки и несколько коттеджных посёлков. В интернете про них писали с обязательным словом «элитные». Иногда мальчик воображал, что девочка из элитного посёлка поедет кататься на велосипеде и упадёт, а он окажется рядом. Он починит велосипед… Нет, лучше, ему нужно будет нести её на руках, и мальчик будет чувствовать тепло её тела, а потом, когда он доставит её домой, то произойдёт что-то важное, что переменит его жизнь. Но никто с велосипедов не падал, и единственный, с кем он познакомился, был длинноволосый парень, довольно дорого одетый. Он выходил на речку и валялся там в тени.
В первый день мальчик не стал с ним заговаривать. Он представил, как пришелец спрашивает:
— Что это?
— Это река времени, — отвечает мальчик. — А время — это самая дорогая вещь на свете.
Тут он расскажет соседу, что именно в этой реке утонул красный командир Чапаев, про которого рассказывают анекдоты. Вот Чапаев, придерживая раненную руку, вступает в реку времени. Он долго бредёт по мелководью, а потом уходит под воду с головой. Ведь по реке времени нельзя плыть против течения.
На второй день мальчик разговорился с незнакомцем. Тот сказал, ещё не успев назвать своего имени:
— Знаешь, что это? Это река Лета. Не «лето», а «Лета», понял?
Мальчик почувствовал себя так, будто у него украли велосипед. Но новый знакомый принялся рассказывать, что мир похож на матрицу, в которой множество событий склеены вместе. Раньше мир притворялся аналоговым, но при этом всегда был цифровым. Мальчик не сразу понял, что тот пересказывает какой-то фильм, потому что новый знакомый быстро спросил, любит ли мальчик цифры.
Это был странный вопрос. Цифры — они просто цифры, как их любить, они как воздух. Вот мать любит ежей, а он любит мать. Ну и отца, наверное. Но он сказал соседу, что да, цифры… Конечно, любит. Цифры и электроника, ведь это у них семейное. И дальше поведал новому знакомому о том, как женщина в радиоприёмнике напряжённым голосом произносила в ночи цифры — одну за другой. Этот поток цифр, казалось, будет длиться бесконечно, но женщина устала и ушла куда-то, на соседнюю волну, наверное. Это смешно, привет из прошлого, он ведь видел один фильм про шпионов — старый и скучный, и в нём такая же женщина читала список проб геологической партии. Но теперь это всё не нужно, какие теперь шпионы с приёмниками, когда есть интернет.
— А, это номерная станция. Знаешь, что такое номерная станция? — спросил парень. — Это точки сборки, где сшивается матрица времени. В нашем мире накапливаются ошибки, и на номерных станциях пересчитываются контрольные суммы, а потом в наш мир вносятся поправки. Всё дело в счёте — если цифры считать обычным порядком, ты движешься из настоящего в будущее, а если вести обратный отсчёт, то путешествуешь в прошлое. Сегодня ты открыл самое главное, а главное — это счёт.
Выходило складно, но потом мальчик понял, что его собеседник не обращает внимания на него, а говорит как бы сам с собой. Их уединение нарушила женщина с очень грустными глазами. Она пришла за этим парнем и увела его прочь, бережно держа за руку. Парень шёл неловко, загребая ногой, и продолжал при этом говорить. Тогда мальчик понял, что его новый друг просто сумасшедший.