Калерия (Не)реальная невеста

Гагарина Лека

Яров сделал из меня женщину не только в физическом плане, но и в ментальном. И я любила его за это еще сильнее. Хотя порой мне казалось, что сильнее было некуда. Всю себя, свои эмоции и желания я подчинила одному единственному человеку — Антону Ярову. Наверное, психологи всего мира, схватившись за голову, стали бы в один голос кричать: «Так нельзя. Это неправильно», но я чувствовала по-иному.

Антон стал моим воздухом. Моей пищей. Моим сознанием. С легкостью отбивала все проблемы, которые вставали на пути к нему. Меня не интересовали бытовые споры,

битва характеров, или кто в доме главный. Я не сражалась за мнимые свободу и независимость. Не пыталась его переделать. Для меня Антон прежде всего стал учителем, наставником. Он щедро передавал свой опыт. Учил чувствовать. Да просто - жить. Принимала. Брала и внимала всему без остатка с благодарностью и не меньшей отдачей.

Мы настолько срослись духовно, что уже мысли не допускали, а как можно друг без друга. Антон читал каждый мой жест, каждое движение. Он тонко улавливал мое настроение и чувствовал каждое желание. Порой не нужно было слов, чтобы узнать, о чем думает другой. Мы не сопротивлялись этим чувствам. Мы принимали.

Ната часто фыркала и говорила, что это лишь новые эмоции в моих первых серьезных отношениях. Все ново и интересно, поэтому я их идеализирую. Со временем мы обязательно начнем что-то делить, о чем-то спорить и, конечно же, обижаться. Слушала ее вполуха, не позволяя словам проникнуть в разум. Отравлять его.

Это были наши отношения. Наш мир. И пускать в него кого бы то ни было с их советами совершенно не хотелось.

– Лера, чего переставать-то? Вон, этот альфа-самец снова к тебе лыжи навострил.

Яров поджимает губы и громко выдыхает через нос. Он так очаровательно ревнует. Правда непонятно к кому. Но разве же ему запретишь.

Пока размышляю, как спасти Вячеслава от расправы ревнивым Оттело, тот уже легок на помине.

– Лерочка, позволь еще раз лично поздравить тебя с Днем рождения и поже…

– Так вроде уже всего нажелал, Смородинов, - громко чеканит Антон.

Собравшиеся как волна, отхлынувшая от берега, отходят от нас на безопасное расстояние и начинают неестественно громко смеяться. Видимо, в попытках разрядить обстановку.

– Антон Петрович, я бы хотел свои пожелания озвучить Лере наедине, если позволите, - мужественно отбивает Вячеслав, не замечая знаков бедствия, отправляемых ему небезразличными коллегами.

– О Боже, - рядом стонет Нина Ивановна и залпом выпивает свое шампанское.

– Еще чего тебе позволить?
– как-то уж больно тихо, но яростно выдыхает Антон.

– Конечно, позволит, - продавливаю интонацией, зная, что Яров ни за что не испортит мне праздник.

Беру Вячеслава под руку и увожу в сторону от мечущего гром и молнии босса. Мы отходим к столу, и я вижу, что парень слегка нервничает.

– Слава, я с удовольствием выслушаю твои пожелания, - с улыбкой приободряю его, от всего сердца желая стукнуть Антона. И зачем так людей пугать?

Вячеслав сразу же весь подбирается, громко выдыхает, заглядывает в мои глаза и торжественно произносит:

– Валерия, ты очень

нравишься мне, и я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Он произносит это так громко, что слышно, наверное, на моей малой Родине. Остове Мани, что в Греции.

– Прости, я ээ… то есть эээ… вообще-то ээээ...
– все здравые мысли из головы словно ураганом сносит.

– Ну не совсем женой, - тут же поправляется парень, - для начала девушкой, затем невестой, а уже потом женой.

Слушаю эту сбивчивую речь с открытым ртом. Ну нифига себе поздравил! Прав был Яров! С некоторыми добрым быть - только проблемы себе наживать.

– А что же вы не отвечаете нашему Вячеславу, ВАЛЕРИЯ?
– язвит Яров и складывает руки на груди.

Перевожу на него ошарашенный взгляд. Часто моргаю. Громко вздыхаю. Пока мой головной процессор экстренно производит перезагрузку всех систем, мельком замечаю, что Яров угорает. Он, блин, не злится, а тихонько посмеивается, ожидая, как я теперь из этой ситуации выбираться буду.

– Так я вроде уже… - неопределенно бормочу и оборачиваюсь к Смородинову.

Тот с какой-то наивной надеждой заглядывает в мои глаза и тянется рукой во внутренний карман своего пиджака. Зачем он туда полез? Надеюсь не за кольцом. Боже, останови его.

– Женитьба и смерть всегда застают нас неподготовленными.

В голове, как в чистом поле, но цитата итальянского лингвиста Никколо Томмазео, которую любил произносить мой греческий дедушка, спасительно выплывает на поверхность.

– Не понял. Это ответ?
– растерялся Вячеслав и приостановил движение руки.

Господи, спасибо!

– Слава, это очень лестно, но неожиданно, - все еще пытаюсь разрулить эту трагикомичную ситуацию.

– Так ты согласна, Валерия?
– надежда в его голосе заставляет меня скривиться.

– Меня зовут Калерия, - теряя всякую надежду на адекватный диалог, поправляю я.
– И я уже вроде как дала согласие на замужество.

– Я так сча…

– Не тебе.

Вот сказала. Чувствую, что начинаю расстраиваться. Мне бы совсем не хотелось, чтобы празднование моего Дня рождения приобрело такой эпичный финал.

– А кому?
– удивляется Смородинов, словно мне и выбрать-то больше было не из кого.

– Мне, Славик!
– вдруг рявкает Антон и подходит ко мне вплотную.
– Шевелиться нужно было активнее. Долго собирался.

В полной тишине сначала раздается фырканье Нины Ивановны. Потом ей вторит бухгалтерша. За ними весь отдел кадров. И через пару минут зал наполняется веселым хохотом. Смеется даже Антон, хотя мне казалось, что он должен сердиться.

Растерянного и опечаленного Вячеслава забирают в свой кружок остальные архитекторы. Онисочувственно хлопают его по плечам и тихонько объясняют, что нельзя подкатывать к девушке с кольцом, не поинтересовавшись для начала ее именем.

– Это ужасно, - выдыхаю в плечо обнимающего меня Антона.
– Просто катастрофа. Более отвратительно себя никогда не чувствовала.