Калейдоскоп
Шрифт:
— Фалена, — буркнул он, — или… — Икота прошла моментально. — Что-то долго они сохнут.
Фума раздвинула завесу и подошла к нам.
— Я прикончила Фалену! Ха, ха!
— Она была почти новая, — повторил барон. — Сейчас пошлю за Суйетой.
— Как тебе не стыдно? — крикнул я. — В чужом доме?
— Успокойся. Так получилось, и ничего не поделаешь, — примирительно сказал Будзисук. — Я в это время их не различаю.
— Сейчас различишь! — вбежала зареванная Фалена и стала нам тыкать в нос свою грудь, которая стала синей, как баклажан.
— Я
Фалена опять разревелась. Фума облокотилась о Будзисука.
— Как ты с ней можешь? У нее задница и та плачет.
— Надо ее чем-нибудь занять, потому что это никогда не кончится.
— Пусть займутся кофе.
— Прекрасная мысль, — буркнул Будзисук.
На стеклах замерцали отблески далеких огней. Опять за стеной джунглей что-то происходило.
— Несмотря на позднее время, мастерят… — Будзисук сосал незажженную сигару. — Может быть, уже ввинчивают лампочки?
Волнение ожидания передалось даже женщинам. Искры появлялись и исчезали. Никто не заметил, когда они окончательно погасли. Лампа не стартовала. Будзисук дал мне прикурить.
— Оборвется, говоришь?
Я опять повторил все аргументы. Будзисук слушал внимательно. Яростно куря, мы прогуливались по террасе. Слуги меняли бутылки с напитками. Смертельно обиженные женщины не мешали нам беседовать.
— Высокая волна, внезапные ливни… — бурчал барон. — Локальный конец света, конец цивилизации. Я не могу на это влиять! Лампой, форточкой старик командует лично. Что делать?
Так прошел остаток ночи. Когда в «Цехипе» завыли сирены, Будзисук, поняв всю безнадежность ситуации, разрыдался как ребенок. Широко раскрыв объятия, я пошел навстречу Будзисуку, чтобы утешить его.
— Берем лодку, берем патентованную соломинку для утопающих, потому что это наша последняя надежда. Да возьми что-нибудь пожрать. Будек, где ты? — Неожиданно произошла страшная вещь. У Будзисука отлетела голова. — Кто оторвал голову моему другу? Кто здесь такой сильный?
Я поднял такой скандал, что разбудил Фумаролу.
— Это не барон, это ведь Фалена. Она от усталости заснула на голове. — Фума зевнула и перевернулась на другой бок. — Ты опять за ляжки? Я боюсь щекотки.
— Погасить свет, — каким-то чужим голосом кричал Будзисук.
Несмотря на щелканье выключателя, становилось все светлее. Над пустыней всходило солнце. Это стало причиной всеобщего веселья. Вскоре все смеялись над всеми. Мы находили все новые причины для смеха и самодовольных улыбочек. Но по-настоящему развеселила нас только Суйета. Она прибежала спросить, кому яичницу с ветчиной, кому с беконом. Ей аплодировали почти так же, как крысе.
С той же самой террасы мы отправились в обратную дорогу. Прощание изобиловало волнующими моментами. Не обошлось без обмена адресами, обещаний как можно скорее приехать в гости и других легковоспламеняющихся комплиментов. Суйета принесла большую корзину фруктов, Фалена мешок изысканных
Приближается минута отъезда. Прислуга начинает тоскливо выть, крыса под ногами начинает реветь белугой. Босоногие хватают канаты, капелла исполняет «будзисучье». Барон долго держит мою руку в своей, повторяет «до свидания, чтобы» и наконец отворачивается. Сквозь слезы он спрашивает:
— Готово? Тогда… запускайте!
Баллон дрогнул и начал подниматься. Фума махала шалью, я платком, пока резиденцию не поглотил клубившийся над землею мрак.
— Странный дом, странные женщины, — начал я разговор.
— Живут на широкую ногу. А вместе с тем самые нормальные люди в мире… — Уставившись в синеющий горизонт, она пыталась избавиться от нахлынувших чувств, хотя после того, как был выброшен балласт, в гондоле стало просторно.
Миновав Хопс, мы взяли курс на Упанию. Все шло как по маслу. Вскоре мы увидели реку, а минуту спустя — стадо гиппопотамов, плывущих под эскортом корабля, на котором мы плыли в Хопс. Шаль и платок вновь пришли в движение. Славный капитан сразу же заметил нас. Он ободряюще гудел нам сиреной, соблазнял открытой бутылкой. Но мы полетели дальше, оставляя за собой белые облачка, чернильную полосу и знакомую трубу.
В городе нас встретили перемены. Хозяйка «Рая Упании» стала подполковником. Ликвидировали киоск на углу. В цветочном магазине сплошь новые лица. В газетах — кампания за ультразвук, заменяющий туалетную бумагу. Остальное более или менее по-старому.
Хозяйка замучила нас вопросами. Я отвечал ей что попало, потому как в голове у меня было совсем другое. Вдоволь наговорившись, я сделал конкретный шаг. «Может быть, мы уедем вместе». Она отвечала: «Это интересно. Очень интересно». В тот же самый день Фумаролу понизили в чине за неявку на обязательные учения и маневры.
Ситуация обострялась.
— Одевайся, поговорим в парке.
Мы гуляли вокруг сухого фонтана.
— Понижение — это наказание за барона, за Будзисука, — говорила Фума, шмыгая носом. — Я сглупила! И как! Надо выехать до большого пшика. Здесь в любой день все может пойти к черту. На Будзисука плюнь.
— Ты говоришь, плюнуть? Значит, я уже не должен стыдиться и жалеть? Какое облегчение! Я еще раз плюну, чтобы быть совершенно спокойным!
Мы сели на скамейку. На меня нахлынули воспоминания первых дней. Нас смутил шорох, раздавшийся в кустах.
— Простите за невольное вторжение, — раздался голос как будто из-под земли, — упало давление, и фонтан не работает. Если подойдете ближе, я окроплю вас вручную из бутылки.
— Не слушай, это говорит машина.
Я вскочил со скамейки, потому что увидел за кустами высунувшуюся из земли руку и голову. Я узнал киоскера.
— Вы теперь здесь?
— Я хотел переговорить с вами с глазу на глаз.
— Но ведь это Фумарола из пансионата!
— Я ее узнал.
— Я побегу по малой нужде, а вы здесь поговорите, — шепнула Фума.