Калгари 88. Том 3
Шрифт:
В прихожей гостей встречал толстый рыжий кот. Увидев Арину, он для вида зашипел и не спеша удалился прочь, подняв хвост трубой.
— Анютка, это ты? — послышался приятный женский голос, и в прихожую заглянула стройная миловидная женщина лет тридцати в домашнем халате и вязанных тапочках. Увидев Арину, она приветливо улыбнулась.
— У нас гости? Аня, а почему ты молчишь, что пригласила подружку в гости?
Арина в оба глаза смотрела на женщину и удивлялась. Сомнений быть не могло! Это была её бабушка! Именно она приезжала к ним в Иженск. Именно к ней ездили с мамой пару раз на летние каникулы. Арина даже её имя могла бы назвать с лёгкостью.
— Мамочка, это та самая Люда Хмельницкая, про которую я тебе говорила! — затараторила Анька. — Та самая фигуристка, за которую я поеду болеть в Свердловск! Помнишь, я тебе говорила, что она сильно походит на тебя? Она как твоя копия, только длиннее!
— Помнишь! — рассмеялась Оксана Ивановна. — Марш мыть руки, и все за стол. Отца ждать не будем. Он сегодня сказал, что в гараж пойдет, машину чинить. И ещё… Анюта, тебе перед гостьей не стыдно будет за свою комнату?
— Не-а! — нахально заявила Анька. — Люська! Айда плюшки с молоком пить!
Молоко и свежайшие плюшки! Что может быть вкуснее и в тоже время опаснее для фигуристки?! И если от стакана молока Арина не отказалась, то плюшку отвергла решительно и бесповоротно!
— Мне нельзя! — твёрдо заявила она. — Прошу прощения, но скоро соревнования и мне нужно держать вес!
После перекуса Анька потащила Арину в свою комнату. Ожидаемо, там оказался художественный беспорядок. Мама порядок всегда тихо ненавидела. При этом она чётко знала, где и что лежит. Арина находила крем или помаду в самых неожиданных местах, но мама тут же спрашивала, где её вещи и чтоб она немедленно их вернула, когда Арина хотела втихую прихватизировать их. И эта привычка шла с детства! Теперь стало понятно, почему Оксана Ивановна спрашивала Аньку о стыде за комнату.
Несмотря на стол, небрежно заваленный книгами, учебниками и тетрадями, на висящие и раскиданные где попало вещи, на стены, оклеенные фотографиями кинозвёзд и своими рисунками, была у Аньки вещь, сразу же ставящая её выше всего этого. У стола стоял мольберт. Пусть простой, почти детский, но на нём лежал рисунок, нарисованный маслом так мастерски, что казалось, будто его нарисовал некий маститый художник, а не девочка двенадцати лет. И сюжет-то донельзя прост — белая стена, через которую протянулась овальная тень от чего-то, невидимого и находящегося за плоскостью обзора. У стены синяя тумбочка. На тумбочке зелёное яблоко и согнутая пополам записка. Что на записке, непонятно, но вся картина была в тусклых, тревожных оттенках, и создавалось впечатление, что в записке нечто печальное.
Арина больше не сомневалась ни капли — эта сопливая пакостная девчонка двенадцати лет — её мать. В этом она убедилась окончательно и бесповоротно, уже в десятый раз. Эта картина — первое материальное доказательство связи двух миров. Потому что эта же картина висела на видном месте в зале их квартиры сначала в Иженске, потом в Москве. Бережно. В рамочке под стеклом. «Моя первая стильная вещь, — усмехалась Анна Александровна. — После неё, собственно говоря, я и нащупала свой стиль — игру светотени. Эта
— На что смотришь? — Анька выглянула из-за плеча Арины. — Ах это… Фигня! Сейчас порву! Не нравится мне она совсем! Тусклая и страшная!
Опять двадцать пять… В голову Аньке лезли самые бредовые мысли…
— Пожалуйста, не надо! — попросила Арина. — Она мне очень нравится.
— Оставлю, если только распишешься на ней! — лукаво улыбнулась Анька, взяла картину, ручку и подала Арине.
Так на картине с обратной стороны появилась подпись Арины Стольниковой…
Глава 28
Контрольный прокат короткой программы
Борис Николаевич Ельцин, первый секретарь горкома КПСС Москвы, после наставления Горбачёва ретиво взялся за работу. А больше всего в работе он любил всевозможные инспекции и следующие за ними разносы и поучения на повышенных тонах. Вот и сегодняшний рабочий день начал с инспекции городской торговли. Заехал сначала на овощную базу, а потом в Гастроном номер 1, бывший Елисеевский, с которым недавно было связано крупное дело о взяточничестве.
Впрочем, информацией о том, что торговое предприятие посетит новоиспечённый первый секретарь горкома, служащие гастронома давно уже обладали, и перед открытием массово выставляли на витрины дефицитные деликатесы — копчёную колбасу, осетровые балыки, красную икру, кофе, шоколад и прочие редкости. В магазин ночью привезли две машины «Докторской» колбасы с мясокомбината. В продаже появилась пепси-кола. Магазин до последнего держали закрытым, повесив табличку «Санитарная уборка», и открыв чуть не на полчаса позже обычного. Зато когда он открылся, покупатели ходили по залам и не верили своему счастью. Тут же приехал и Ельцин с директором Моспродторга Зиновьевым. Ельцин ходил по торговому залу, смотрел и всё больше озлоблялся. «Колбасу тут копчёну и икру красну жрут, понимашь ли… А в Свердловске масло и колбаса по талонам. Ну я вам тут устрою…», — недовольно подумал он. Впрочем, вслух ничего не сказал, только похвалил директора.
— Хорошо работаете, товарищ Зиновьев, так держать.
Обещание съездить в Свердловск он помнил, и в этот же день позвонил первому секретарю Свердловского обкома Петрову, чтобы напомнить об этом… Появилась тут кое-какая мысль…
… Утро среды в ДЮСШОР номер один города Екатинска началось с суеты. И виной всему были те самые контрольные прокаты, которые днём ранее пережил Ксенофонтов. Левковцеву откровенно не повезло, и с утра он ходил озлобленный — не могли ответственные товарищи в начале недели прийти, когда группа катала первую фазу ледовой подготовки. Сегодня по плану была отработка коротких программ в полном варианте, с максимальным уровнем сложности. Это очень важно! Утром на планёрке Левковцев открыто высказал это Каганцеву, но понимания не встретил.
— Мы, товарищ Левковцев, не в бирюльки тут играем, а спортом занимаемся на государственном уровне, — строго сказал директор спортшколы. — Нам государство деньги платит за нашу работу. А сейчас хочет посмотреть, чего мы добились. Чего ваши спортсмены добились, вы как тренер и я как директор. Стоит ли вообще нам хлеб давать. Так что, Владислав Сергеевич, приготовьте учеников к максимальной отдаче. А от себя скажу — плох тот спортсмен, который, как нюня, зависит от обстоятельств. Спортсмен в любой момент должен быть готов вступить в борьбу! Всё. Вы свободны. Работайте. В 10 утра мы придём на каток.