Калифорнийская славянка
Шрифт:
Гельбер бросил ему ключ.
– Слушаюсь, сэр, – сказал кок и поспешил на корму корабля.
Там он остановился у одной из дверей, на которой висел замок. Он открыл его, затем распахнул дверь и увидел лежавшую на топчане женщину. Услышав звуки, она поднялась и повернулась к вошедшему. Это была Алёна.
– Капитана, – коротко произнёс кок и кивком головы повелел Алёне выйти из кладовки.
Алёна молча поправила сарафан, волосы и, не взглянув на кока, вышла за порог на палубу. Она пошла вдоль борта, сопровождаемая коком и, похоже, знала дорогу.
…Гельбер
– Выпей, Алёна, – предложил Гельбер девушке.
– Я вина сроду не пила, – сказала Алёна.
– Тогда позавтракай со мной.
– Еду мне дают. Не обижаюсь – сыта.
– Что ты за человек – не пойму, – заговорил, встав из-за стола, Гельбер. – Я когда-то служил в русской компании. Нанимался со своим судном. Возил товары из Кантона в Россию. Бывал на Камчатке и в Охотске. У меня был помощником русский торговый человек. От него я узнал ваш язык и мало-мало стал говорить по-русски. И на Камчатке, и в Охотске я знал русских женщин, славянок. Ты – славянка. Но ты какая-то не такая славянка. Уже много дней ты плывёшь на моём корабле, но всё так же строга ко мне…
Гельбер приблизился к Алёне и, взяв её за руку, попытался обнять.
– Будь ко мне ласковее, Алёна.
Но Алёна резко отдернула его руку и схватила со стола нож.
– Не подходи! – крикнула она. – Я с тобой не плыву! Ты меня силой везёшь.
– Ну, хорошо, – отошёл от Алёны Гельбер и вновь сел на своё место. – Я не буду брать тебя силой. Мои люди отбили тебя от дикарей. Разве лучше было бы тебе в шалаше какого-нибудь грязного туземца?
– Там дом рядом… Отец, мать, муж.
– А может, их и в живых уже нет. Бой был жаркий.
– Кто-нибудь да жив остался…
– Силой я мог взять тебя хоть сейчас, – продолжал Гельбер, – но я не хочу так. Если же ты доброй волей не пойдёшь, то я отдам тебя матросам. Всю команду через тебя пропущу, а потом продам где-нибудь на островах черномазым. Белая рабыня – это для них что-то, да ещё славянка… Ну, а если добровольно, то отдам тебя в хорошую семью в Сан-Франциско, Сан-Диего или в Монтерее.
– Лучше умереть.
– А ты подумай, что лучше. Даю тебе ещё два дня. Мы скоро будем у берегов Калифорнии. Иди и думай, Алёна… Эй, Билл! – крикнул Гельбер. – Уведи её.
Опять зашёл кок и, открыв двери каюты, пропустил впереди себя Алёну.
Они ушли, а Гельбер вновь налил себе в кружку вина.
«Альбатрос» шёл, разрезая форштевнем морские волны под всеми парусами.
…Через два дня с борта пиратского «Альбатроса» уже был виден далёкий и желанный берег, но капитан Гельбер что-то хмуро посматривал в его сторону, стоя у штурвала вместе с рулевым матросом и штурманом.
– Сколько мы ещё будем идти вдоль берега, капитан?! – крикнул Гельберу на мостик один из его офицеров. – Не пора ли нам пристать где-нибудь?
– Еще не время, Джонни! Завтра утром будем в Сан-Франциско! Не так ли, Гарри?
– Точно так, капитан, – кивает в знак согласия штурман. – Но небо вон там что-то
– Так держать, Гарри, – приказал Гельбер. – Я буду у себя в каюте.
– Слушаюсь, сэр, – ответил штурман и встал ближе к рулевому матросу.
Гельбер пошёл в свою каюту, у дверей которой опять стоял Билл.
– Приведи девку, – на ходу бросил Гельбер.
Билл побежал исполнять приказание и вскоре в каюте появилась Алёна.
– Ну так какой же будет твой ответ, Алёна? Ты подумала? – спросил Гельбер.
– Я сказала – лучше умереть.
– Зачем же умирать, – усмехнулся Гельбер. – такая красавица должна жить. Только какая у тебя будет жизнь, вот в чём вопрос… Надо…
Но договорить Гельбер не успел. В каюту ворвался Билл.
– Капитан, – крикнул он. – Гарри зовёт тебя на мостик! Кричит, что срочно!
Гельбер, не говоря ни слова, выскочил из каюты на палубу…
…Буря налетела внезапно. Сильный ветер трепал и рвал паруса, опасно наклоняя судно к высоко поднимающимся волнам, которые то и дело перекатывались по палубе с одного борта на другой, грозя забрать судно и находившихся на нем людей в свои тяжёлые объятья.
Скрипели снасти, гудел ветер, хлопали обрывки разорвавшихся парусов, и в этом рёве морского урагана еле слышны были голоса людей, что-то кричавших друг другу.
Капитан Гельбер тоже кричал, отдавая команды, а потом сам схватил топор и стал рубить главную мачту. Но было уже поздно. Высокие волны и огромной силы ветер стремительно гнали «Альбатрос» на скалы у внезапно появившегося берега. Алёна, тоже выскочила из каюты и, ухватившись за какой-то канат, часто крестилась, а губы её шептали молитву.
Глава третья
Шхуна «Чириков» шла под парусами мимо видневшихся вдали американских берегов и с каждой милей приближалась к тёплым водам Калифорнии.
Часть плывущих на шхуне людей, среди которых Иван Кусков, Сысой Слободчиков, Тимофей Тараканов, да Иван Лихачёв с приятелем и помощником своим Фёдором Корюкиным сидели на баке судна, неспешно ведя разговор.
– Узнаю знакомые места острова Ванкувера, – сказал Кусков, всматриваясь в очертания далёкой земли. – Где-то тут и устье реки Колумбии. Хотя нет, оно поюжнее будет. Ты, Сысой Иваныч, здесь по всему побережью доски железные закапывал, столбил землю российского владения.
– Было дело, – ответил Слободчиков. – Да что с того? Надо бы не доски, а оседлости ставить, городки наши русские… Так ведь и указу из Петербурга не было. Боялись, видно, там отношения с Европой порушить. А зря…
– Да, долго мы, братцы, раскачиваемся, – подал голос Тараканов. – Ещё при Петре Великом надо было сюда, на юг американской земли, спускаться. Тогда бы всё побережье сие до самой Калифорнии наше было.
– И Калифорния была бы наша! – воскликнул Слободчиков. – Да что там Калифорния! Мы могли ещё южнее, до самой тридцатой широты тутошнюю землю застолбить и с туземцами договориться.