Калифорнийская славянка
Шрифт:
– Ныне этого будет уже мало, Иван Александрович… Пришла пора основать там, на калифорнийском берегу, нашу новую оседлость.
– То нам ещё камергер Николай Петрович Резанов советовал, когда на «Юноне» привёз провизию из Калифорнии, - сказал Кусков.
– Помню я, Иван Александрович, помню, что советовал Николай Петрович основаться нам в Калифорнии… Но всему свой срок… Сколько у нас тут, на американской земле, оседлостей? Не забыл?
– Как же можно забыть, Александр Андреич. Четырнадцать на сей день.
–
– Ещё бы…
– Ну тогда тебе, Иван Александрович, подлежит свершить дело сие.
– Мне? – удивился Кусков. – Да мало ли под твоей рукой мореходов да строителей ходит, Александр Андреич.
– Не в навыках мореходных дело, – сказал Баранов.
Он встал с кресла, вышел из-за своего стола и заходил по кабинету.
– Ты мой помощник уже многие годы, Иван Александрович, и я видел тебя во всех делах наших, и потому тебе верю, – говорил Баранов, прохаживаясь перед Кусковым. – Да к тому же ты в звании коммерции советника состоишь, а, значит, со всеми в той земле людьми можешь переговоры вести, в пользу нашей компании, разумеется. Ну, а что касается строительства крепостей и редутов, так ты мне ничего и не говори.
– А мне и сказать нечего. В твоих словах много лестного мне, и я лишь благодарен тебе за доверие в делах наших.
– Сколько раз ты в Калифорнию хаживал? – поинтересовался Баранов.
– Уже пять раз ходил. Последний раз – нынешней осенью, совсем недавно.
– Знаю, знаю… Помню даже, сколько ты бобровых шкур оттуда привёз – тысяча сто шестьдесят. Так ведь?
– Всё так… Добыли мы тех бобров в заливе у испанской миссии Сан-Франциско.
– Ты и берега тамошние на карту начертал… Вот и давай-ка над ней покумекаем, поразмышляем, – пригласил Баранов своего помощника к большому столу у окна, на котором лежал чертёж.
– Я мыслю так, – вновь заговорил Александр Андреевич. – Пойдёшь в Калифорнию опять на шхуне «Чириков», когда вся экспедиция готова будет. Шхуной командовать я положу опять же Бенземана Христофора Мартыныча. Сей мореход надёжный. Возьми с собой ещё Сысоя Слободчикова да Тимофея Тараканова. Они не раз к тем берегам хаживали и дело знают. Согласен ли?
– Согласен, и за всех готов поручиться.
– Ну и, знамо дело, будут с тобой алеуты-зверобои да наши промышленные люди разных ремёсел… Далее, – наклонился над картой Баранов, – чтобы не дразнить испанцев, следует тебе поискать место для поселения где-нибудь вот здесь, севернее форта Сан-Франциско, у залива Бодего.
Баранов ткнул пальцем в карту.
– А мы его, Александр Андреич, залив этот уже заливом Румянцева зовём. Поправь на карте-то. И доска тут вот, на мысе зарыта, что это «Земля российского владения».
–
– Я давно те места присмотрел. И реку там, что выше залива в океан впадает, назвали мы рекой Славянкой. Так что течёт теперь по земле калифорнийской русская река.
– А вы не поспешили?
– Нет, Александр Андреевич. Севернее испанской миссии Сан-Франциско и до самого, считай, устья реки Колумбии совсем нет испанских фортов.
– А ты напрасно так думаешь. Не забывай, что те земли тамошних племён индейских. Тебе с ними придётся дело иметь.
– А я уже имел. Приходилось.Только я тебе не сказывал до поры, а теперь, видно, время пришло о сем говорить.
– Ну и что те индейцы? Можно с ними договориться?
– А я уже, считай, договорился. Из тамошних вождей есть у меня добрый знакомец. Зовут Валенилла. Так он готов нам сколь угодно земли дать. Лишь бы мы его людей от испанцев защитили. Тех они не жалуют за жестокость их и обман. А к нам они дружелюбны.
– И вы уж будьте с ними поласковее. Дела с ними вершите полюбовно. Ничего у них без платы не берите, а кто сие сделает, то пусть наказан будет. Землю у них под нашу оседлость тоже надо купить и договор о сем составить. Не обижать тех детей природы, а жить с ними в дружбе и согласии надобно.
– Мы так всегда делали, да и впредь, конечно, будем. Всё согласно русским обычаям и по вере нашей православной… Обидно только, что поздно взялись за сие предприятие в Калифорнии. Жаль, что Резанов доехать до Петербурга не смог, а то бы всё это побережье уже давно стало под рукою России.
– Я думал о том, Иван Александрович. Даже письмо писал в столицу, но что поделаешь. Воля не наша… Приказа из Петербурга как не было, так и нет. Боятся, видно, там скандала с Мадридом.
– Но ведь и теперь может быть скандал.
– Беру на себя сей страх и риск, – твёрдо изрёк Баранов. – У нас просто другого выхода нет, как договариваться с испанцами самим.
– Да, видно, в Петербурге теперь не до нас. Там ныне вся Европа в огне войны горит, – согласился Кусков.
– Что касательно Резанова, то я был весьма огорчён его кончиной в Красноярске. Он бы смог даже перед самим государем порадеть за нас… Да, вот, кстати, тебе ещё одно поручение.
– Слушаю, Александр Андреевич.
– Знает ли комендант форта Сан-Франциско и дочь его, которую, кажется, Кончитою звать, что жених её Резанов окончил дни свои в Красноярске?
– С отцом её, доном Аргуэльо, с братом Луисом, который ныне вместо отца там комендантом, и с ней самой я разговор имел. Но она не верит, всё ещё ждёт своего жениха. Ходит встречать всякое судно, приходящее в гавань, и целыми днями сидит на берегу. А ведь уже пять лет минуло, как Николай Петрович хлопотать поехал о разрешении на брак с нею у государя нашего.