Калигула. Тень величия
Шрифт:
Он протянул Эмилию темный сверток. Тот развернул его и увидел, что это длинный, до пола, плащ со странным капюшоном. Эмилий надел его, опустил капюшон, закрывший сразу все лицо, но, к его удивлению, там были прорези для глаз. Неожиданно Луп закричал, указывая пальцем на переодетого Эмилия:
— Я видел этих людей! Они в ту ночь сожгли Авентин! Я до сих пор слышу во снах крики горящих заживо!
Эмилий брезгливо скинул плащ на землю.
— Это одеяние жрецов богини Гекаты! Сожгите его! Лучше никому не знать, что Пираллида была из их числа! — приказал он. — А потом сообщите обо всем
Сгорбившись, Лепид пошел к носилкам, он словно состарился за ночь. В руках он сжимал ларчик с прядями волос убийцы. Вопросы, мучившие его, не находили ответов. Причастен ли Макрон к убийству гетеры и ее служанки? Замешан ли Клавдий?
Поглощенный этими печальными мыслями, он не заметил, как выбежал из дома Юлий Луп, оставив товарищей, вскочил на коня и куда-то поскакал, сломя голову.
XVI
Макрон спал после бессонной ночи, раскинувшись на ложе. Он громко храпел, и недовольная Энния, расчесывавшая рядом густые волосы, толкала его кулачком в бок при каждом громовом раскате. Вдобавок ко всему, от мужа разило вином, что лишь усугубляло ее раздражение. Подозрения о его новых изменах терзали ее. Супруг уже вторую ночь проводил вне дома и возвращался нетрезвый.
Энния Фрассилла всерьез задумывалась о детях. Уже много лет она не могла подарить мужу наследника и справедливо опасалась, что может оказаться бесплодной. Пока еще Макрон не упрекал ее в этом, но она уже стала похаживать к знахаркам, пить сваренные и заговоренные ими травяные отвары, ходить в храмы для жертоприношений. Однако все было без толку. Ей не удавалось зачать ребенка, и призрак грядущего развода витал в воздухе, по крайней мере, ей так казалось. Энния всеми силами души стремилась поскорей покинуть Рим и уехать в Египет, ей казалось, что тамошний климат и близость моря изменят все к лучшему. Да и боги там тоже другие! Но Калигула продолжал держать ее мужа в Риме, и ей приходилось терпеть. Проблема заключалась еще и в том, что не было достойного родственника, кого можно было бы усыновить, родня Макрона не подходила, а у отца и матери Эннии не было племянников.
Она посмотрелась в зеркало. Все-таки она так красива и молода, и еще много времени впереди, и все обязательно получится. Боги не оставят ее мольбы без внимания! Главное, верить и ждать!
Она попыталась без помощи служанок распутать свои тяжелые пряди черепаховым гребнем, когда-то муж любил помогать ей в этом нелегком занятии, но сейчас он спит и даже на ласковые поглаживания и поцелуи не реагирует. В последнее время он стал очень беспокойным, эта тревога поселилась в нем после смерти Друзиллы. Не долгим ли отсутствием императора так обеспокоен он? От Калигулы давно нет вестей, и римляне уже начали обращаться к богам с мольбами вернуть их любимого Сапожка обратно живым и невредимым.
Макрон застонал, и Энния, обернувшись, увидела, что он положил руку на сердце. Неужели приступ повторится? Она уже хотела разбудить мужа, как вдруг громкие крики в атриуме привлекли ее внимание. Гул голосов нарастал, она слышала, как слуги с
Полуодетая Энния возмущенно закричала, но тот, даже не глянув на нее, кинулся к Макрону и принялся его тормошить.
— Беда! Беда, господин! Просыпайся! Макрон резко сел на ложе, открыв глаза.
— Луп? Ты с ума сошел!
Преторианец наклонился к его уху и что-то прошептал. До Эннии долетели слова «убита» и «гетера». Что могло произойти в дни траура, когда даже на улицах люди стараются не показываться?
— Неужели правда? — в ужасе спросил Невий Серторий.
Преторианец опять склонился к его уху. На этот раз Фрасилла расслышала «лично» и «ограбили».
Макрон тут же потребовал одежду и коня. Хмуро кивнув жене, он вышел. Видимо, в Риме случилось что-то ужасное!
Энния метнулась следом, как была, полуодетая, растрепанная, с гребнем в руках, но он в ответ на расспросы лишь молча отодвинул ее с дороги, и уехал, так и не сказав ни слова. Раздосадованная, она вернулась в спальню. Ладно, вернется, все расскажет, будет потом, что обсудить с подругами.
Макрон всю дорогу подробно расспрашивал Лупа. Тот умолял его ехать быстрее, пока вигилы не оцепили дом и еще можно было что-то увидеть на месте преступления.
— Но почему ты сразу примчался ко мне? — спросил его Макрон.
— Я нашел в ее спальне эту записку, — Юлий Луп достал из-под панциря навощенные табличку. — Она была спрятана в щель в стене. Когда Эмилий Лепид приказал обыскать все на предмет писем или каких-нибудь бумаг, я сразу же взял на себя эту обязанность. И не зря, мой господин!
Он подал Макрону табличку, поймал рукой повод его лошади, и бывший префект претория понял, из-за чего погибла Пираллида. Это было начало доноса. Доноса на него.
«Пираллида — Гаю Юлию Цезарю Августу Германику.
Ты в опасности, цезарь! Макрон и Ирод Агриппа готовят заговор против…»
На этом письмо обрывалось. Видимо, кто-то вошел, когда она его писала, и Пираллиде пришлось спрятать табличку в тайник. Но это были ее убийцы, те, кто подозревал, что она пытается их предать. Их имена Макрону были известны.
— Спасибо, Луп! Не забуду! — сказал Макрон. — Что еще было найдено?
— Одеяние жрицы Гекаты. И еще Эмилий Лепид унес с места преступления пряди волос, которые гетера сжимала в руках. Видимо, она до последнего сопротивлялась.
— Какого цвета были волосы?
— Я так понял, что женские. Длинные и белокурые, слегка вьются. Только вот странно, как могла женщина поднять ее тело и подвесить к потолку? А перед тем еще и задушить? На шее Пираллиды четко видны отпечатки пальцев.
— Значит, это была не женщина, — пробурчал Макрон себе под нос. И вдруг его осенило. — Подожди-ка, Луп! — он натянул поводья, резко остановив лошадь.
Когда преторианец подъехал, спросил его:
— А при чем здесь Эмилий Лепид?