Калигула
Шрифт:
Сенека кивнул.
— Ты сказал то, что думают многие, но каждый втайне надеется, что его это не коснется.
— Надежда может оказаться обманчивой. Нашими с тобой именами, думаю, начинается его список.
Сенека пожал плечами:
— Что касается меня, могу согласиться. Но я не настолько богат. Возможно, это спасет мне жизнь.
— Как надолго? — усмехнулся Валерий.
— На время, которое позволит нам его пережить.
— Твои слова да услышит Юпитер.
— Калигула назвал себя Юпитером Латиарием. Надеюсь, твое достойное желание
Сабина разбудили первые лучи солнца, ласкающие его лицо. Дни в конце сентября были такими теплыми, что он забыл закрыть ставни. Трибун встал и подошел к окну. На пастбище мирно паслись мул и лошадь, дальше, у подножия холма, начинались виноградники, и он видел, как сборщики с корзинами разошлись по всему склону и приступили к работе. Сабин наслаждался этой картиной, пока не появилась служанка, чтобы увести мула. Она увидела стоящего у окна мужчину и весело ему подмигнула. Сабин оделся и вышел во двор. Он спросил повстречавшегося раба, где можно помыться. Тот на едва понятном молодому римлянину греческом объяснил, что здесь моются раз в неделю, и этот день не сегодня.
— Но у вас же должен быть колодец?
Раб показал рукой в сторону. Да, на заднем дворе оказался колодец и рядом — каменное корыто. Там уже виденная им девушка как раз поила своего мула. Она с ужасом наблюдала, как незнакомец забрался в чан и принялся мыться. Не часто увидишь человека, который добровольно ранним утром плещется в холодной воде. Служанка предположила, что тот, вероятно, дал какой-нибудь обет и теперь пытается умилостивить Артемиду.
Сабину же было неважно, что о нем подумают. Освежившись, он отправился в город. На пути из дома ему встретился хозяин, и Сабин напомнил ему о цветах и еде.
— К полудню все должно быть готово!
— Если ты заплатишь, — пробурчал тот, — получишь все, что захочешь.
Жизнь у храма уже бурлила. Сабина тут же обступили хорошо знакомые запахи ладана, пота и паленого мяса. На этот раз искать долго не пришлось. Елена ждала его на условленном месте в сопровождении служанки Клонии, которая недоверчиво оглядела молодого трибуна.
Они купили ладан; его можно было выбрать из восьми сортов. У входа в храм стояли жертвенные чаши, в которые Елена разложила крупицы, и теперь от них поднимался ароматный голубой дымок. Она пробормотала ритуальные слова, подняла руки, какое-то время молча молилась и обратилась к Сабину.
— Я прошу Артемиду о ребенке и поэтому могу приходить в храм каждые четыре дня.
Они вышли. Сабин шел сзади и смотрел на тонкую хрупкую фигурку Елены. Как в этом теле мог разместиться ребенок? Во всяком случае, он радовался, что проклятому Петрону до сих пор не удалось зародить в ней новую жизнь.
— Куда пойдем на этот раз? — поинтересовалась Елена.
— Домой!
— Домой? Как это?
— Я снял недалеко от храма комнату. Из окна видно пастбище, виноградники…
— Я не пойду! Я не могу позволить чужому мужчине отвести себя в его дом.
— Но, Елена,
Янтарные глаза пристально посмотрели на него, и Сабин почувствовал легкую дрожь. Ему пришлось напрячь всю свою волю, чтобы тут же не обнять и не поцеловать Елену.
— Нет, обидеть тебя я не хочу, Сабин, нет. Я… я рада, что ты здесь.
Эти слова привели Сабина в восторг:
— Ведь я в Эфесе только из-за тебя.
Ее лицо тут же гневно вспыхнуло:
— Но ты римский солдат! Ты знаешь, что недавно ваш император велел ограбить наши храмы? И, как говорят, не только наши, но и в Азии тоже. А еще рассказывают, что он покушался даже на Юпитера Олимпийского, да только статуя оказалась слишком велика, и ее не смогли сдвинуть с места. Что ты, римлянин, скажешь об этом преступлении?
Сабин поднял руки.
— Разделяю твое возмущение и согласен, что это преступление. Но мне, римскому трибуну, не пристало обсуждать приказы. За это несет ответственность сам император.
— Я слышала, что в Риме статуям отбивают головы, чтобы заменить их на императорские.
— Я тоже об этом слышал, но думаю, что это только слухи. Калигула просто высоко ценит греческое искусство, как большинство римлян. Давай побеседуем о чем-нибудь другом. Как поживает Петрон? Отец пока не выгнал его?
— Об этом я бы как раз не хотела говорить. Далеко до твоего дома?
— Еще несколько шагов, и мы на месте.
Домовладелец сдержал обещание. Окно украшала герань, а в старом кувшине с отбитой ручкой красовались какие-то цветы. Ждал их и накрытый стол: в простые глиняные миски были разложены сушеные фрукты, стояло кислое молоко и разделанная птица. На пол хозяин поставил корзину со свежим хлебом и высокий кувшин с вином. Сабин потер руки:
— Что ты скажешь при виде этой роскоши? Ты голодна?
Елена посмотрела по сторонам:
— Хорошо, что ты придумал снять комнату. Здесь мы сможем спокойно поговорить, и мне не придется все время оглядываться и бояться, что кто-нибудь меня узнает.
Сабин наполнил кружки вином.
— Наверное, в Эпидавре, ты и представить этого не могла? — спросил он.
— О чем ты?
— Что однажды в Эфесе ты окажешься моей гостьей, будешь сидеть со мной за одним столом.
— Должна тебе признаться, Сабин, что тогда не приняла тебя всерьез. Я думала, что ты завлекаешь девушек своими голубыми глазами, хватаешь то, что идет в руки. Теперь, когда ты приехал сюда из-за меня, я сожалею об этом.
Сабин взял хлеб из рук и попытался притянуть ее к себе. Она не поддалась, уперевшись руками ему в грудь.
— Это ничего не меняет. Я замужем и твоей быть не могу.
Сабин отпустил женщину.
— Давай сначала поедим.
Но, похоже, у Елены не было аппетита. Она раскрошила хлеб между пальцами, вяло пожевала куриное крылышко, откусила кусочек фенхеля и положила плод обратно. Сабин же так увлекся трапезой, что не сразу заметил, как мало ела его гостья.