Калинка-малинка для Кощея
Шрифт:
Поэтому даже не просила проводить. Улизнула так быстро, что я и приложить каким мелким проклятием не сумел. А жаль. Что-то сплошное расстройство, а не день.
К тому же лежать на постели и восстанавливать потерянные силы в плане моего дня не было. Тем не менее, собственное здоровье резко сказало: «Ой, ква» и прикинулось неспособным даже на чтение рукописей на древнем языке. Буквицы нахально плыли перед глазами, а магические ключи отказывались подходить к нужным проклятиям. В общем, кругом беда.
— На, пей. — Матушка всунула мне в руки чашу с
Отвар подозрительно булькал, словно его только-только сняли с огня, и имел какой-то странный тёмно-зеленый цвет. Пахло чем-то пряным и острым.
— Уж не настой ли мертвянки? — поинтересовался я.
Матушка широко улыбнулась:
— Он самый, милый.
Почему-то я даже не сомневался. Матушка — мастерица на все руки. А мертвянка… не то чтобы сильно опасная трава для нашего рода Кощеева, но… может иметь интересные последствия. Матушка, конечно, в курсе, сколько надо класть и как заваривать, что бы восстановило силы, а не принесло синий окрас кожи, но… всегда надо быть начеку.
Я сделал глоток. На вкус, кстати, весьма приятно. Свеженько так, прохладненько, хоть сам отвар и кипит-бурлит. Несоответствие видимого и ощущаемого, надо же. Приду в себя, пошлю братца на землю и займусь изучением. Тут, оказывается, под носом такая вещь пропадает, а я и не в курсе!
— Из дома сегодня ни ногой, — заявила матушка, видимо, учуяв мой настрой. — Я сейчас пришлю Дивислава, присмотрит за тобой.
— Это оскорбление или попытка меня рассмешить? — поинтересовался я.
Ну, так. На всякий случай. Если надо, что бы он задержал меня, то ничего не выйдет. Если же и впрямь присмотреть, там… стакан вина… воды подать, тарелочку с кушаньем принести, то я не против. Но против Дивислав. Заботливая нянюшка из него так себе, я вам скажу.
Но сейчас лучше не спорить, а то матушка принесет еще один отвар, в котором может оказаться куда больше мертвянки, чем надо.
— А что произошло-то? — вдогонку крикнул я, но ответом была только закрывающаяся дверь.
М-да уж. Кажется, пока ответа никто не знает. Боюсь, как бы на завтрашний день Межанск не облетела весть, что больше нет у нас провидицы и место, собственно, вакантно.
Спустя некоторое время ко мне пришёл Дивислав. Весьма мрачный, недовольный жизнью и совсем не расположенный к беседам. Посмотрел так, словно я отобрал у него любимого коня.
Подвинул стул к кровати, сел на него. Глянул на меня задумчиво так, будто не видел вовсе:
— Выглядишь довольно сносно, — поведал мне отсутствующим тоном. — Как самочувствие?
Я ухмыльнулся. Какая забота. Ещё чуть-чуть, и расчувствуюсь.
— Жить буду.
— Вот и чудесно, — кивнул брат. — Не знаю, сообщила ли тебе матушка, но ты отправляешься на землю со мной.
Я резко привстал и подался к Дивиславу:
— Это ещё какого лешего?
Ответа не последовало. Братец смотрел куда-то в одну точку, при этом с таким видом, что интереснее в жизни никогда и ничего не находил. Вообще-то, зная, что он за словом в карман не полезет, мне
— Ау, краса и надежда всея рода нашего! Не молчи, скажи изнывающему родичу, что не так.
Дивислав нахмурился. Что характерно, на меня так и не перевел взгляда. Кажется, все серьёзно. Я подсел ближе. Внезапно накатила такая слабость, что аж поморщился. Какая гадость, даже мертвянка не спасла. Впрочем, вероятно, я слишком много хочу; чтобы прям — раз! — и на ноги поставила.
— Лишка нагадала мне невесту. Красавицу, умницу, чудесницкой силой наделённую. И все бы хорошо, только уточнила, что если один за ней пойду, то вместо свадьбы нашей семье тризну придётся справлять.
— Всегда говорил, что твои методы ухаживания девушкам не нравятся, — пробормотал я. Покосился на никак не отреагировавшего Дивислава. — Тризну по тебе или по ней?
А что? Формулировка всегда важна, между прочим. И хоть, зная младшего, не особо поверил, что он будет страдать о чужой девице, но все же… Доводить людей до смерти — не наша задача. Нарочно никому не вредим.
— Очень остроумно, — наконец-то проворчал Дивислав. — Я тебе это припомню.
Так, уже лучше. Слушаем дальше, если потребуется, можно и стукнуть — тогда заговорит быстрее.
— А если детальнее? Или так и будешь страдать?
— Да нет деталей, — рявкнул Дивислав. — Сказала, что больше не видит, злые чары все закрыли.
— Угу, — мрачно отозвался я, — «жажда денег» называются.
Но шутка вышла сомнительной. Ибо Лишка такая, что коль гадость увидит, то утаивать не будет — расскажет в подробностях. А раз промолчала, то и сама не знает. Да уж, печально.
— А ты сам-то на что настроен? — решил уточнить.
Дивислав поднялся с кровати и, заложив руки за спину, принялся мерить комнату шагами. Вид при этом имел еще более мрачный, чем когда вошел ко мне.
— Долг перед родом мне все равно надо выполнить, — глухо проговорил он. — Хочу или нет. Значит, сидеть сложа руки все равно не получится. Еще тут, не успел ты очнуться, пришла весточка, что Горыныча давно не видели в наших краях.
Я опустил ноги на пол. Всё равно лучше, чем лежать в постели и изображать из себя болезного. Ну ладно, почти изображать. Однако сказанное про «очнуться» немного насторожило.
— Подожди, я сколько пробыл в беспамятстве?
Дивислав наконец-то посмотрел на меня:
— Да с половину дня. Не помнишь ничего?
Я присвистнул. Ничего себе. Помню пощечину от матушки. А потом… потом ничего. Нехорошо-то как. Надо отловить Лишку, взять за горло и выяснить, куда она меня зашвырнула своей ворожбой. Припомнились и ледяная девица, и странный разговор.
— Не помню, — признался честно. — Если ты, конечно, про промежуток между провидением и нынешним моментом.
— И о нем тоже. А что ты увидел-то?
Пришлось вкратце пересказать. Дивиславу это радости никакой не принесло, скорее уж усугубило ситуацию. Да так, что в сердцах пнул мой любимый сундук.