Кам
Шрифт:
— Тебе самому-то не смешно?
– презрительно фыркаю я, ощущая подозрительное нытье в груди. Будто часть моей жизни безвозвратно меняется против моей воли, и я не в силах это остановить.
— Он мой младший брат, Дина, - твердо произносит Камиль, глядя мне в глаза. — Когда он звонил, ему было очень плохо. Я сделал то, что посчитал нужным.
Ноющее ощущение усиливается, заставляя меня отвести взгляд. Он мой младший брат. А я кто? Мягкая игрушка, которой можно пожертвовать ради его успокоения?
— Интересно, насколько бы ему стало лучше,
– - Об этом ты не подумал?
Оставаться в кабинете после сказанного не представляется возможным, и я резко разворачиваюсь на каблуках.
— Дина, - устало догоняет меня в дверях.
– Не нужно.
Пошел ты, гребаный мамонт, - бормочу я, дергая ручку.
В носу нестерпимо щиплет, и я снова не понимаю, почему.
47
— Давай сумку-то, - требовательно повторяю я, пытаясь выдрать из рук мамы здоровенный ридикюль. В том, что он вместил в себя минимум килограмм пятнадцать, можно не сомневаться. В конце концов, паковать вещи я научилась именно у нее.
— Хватит, Дина, - с не меньшей требовательностью отрезает мама, ловко уворачиваясь от моих нападок. — Я не инвалид, в конце концов. Ты лучше свой рюкзак неси. Ноги вон какие тонкие стали. Того и гляди переломятся.
— Стареешь, что ли, мам?
– ерничаю я, приобнимая ее. — Разговоры пошли совсем бабуличьи. Предупреждаю - если начнешь разглагольствовать о том, что нынешняя молодежь слушает дерьмовую музыку и странно одевается - сегодня же куплю тебе обратный билет.
— Вот даже нисколько не сомневаюсь, что именно так ты и сделаешь, - шутливо буркает мама.
– Характером вылитая отец. Вообще без сантиментов.
— А папа всегда говорил, что я вылитая ты. Резкая и категоричная. Я по тебе, кстати, соскучилась.
— Да у тебя скучать разве есть время? Как не позвоню - ты постоянно на работе. Неудивительно, что похудела.
— В «Холмах» у меня есть отведенный перерыв на обед.
— А в этом автосалоне? Ты, кстати, ничего толком про него не рассказывала. Я на днях Алину пытала, так она оказывается тоже ничего не знает.
— Ну а что рассказывать? Занимаюсь я тем же - продвижением и рекламой.
— Ну работодатель-то нормальный? Не кинут тебя потом с деньгами?
Я морщусь. Что у нее за навязчивая идея о повсеместном кидалове? Можно подумать, каждый человек в этом городе непременно попытается меня обобрать.
— Я уже получала зарплату и даже премию.
— А, что, в отеле тебе мало платят? Неужели обязательно на двух работах пахать?
— Во-первых, денег много не бывает. Во-вторых, работать в автосалоне мне нравится. Я к слову сама ничего не искала. Мне предложили.
— Ну вот наконец и подробности появились. Кто пригласил?
— Одна девушка хорошая. Жена владельца «Холмов»… — Дав себе секунду на раздумья, я решаюсь наконец сказать маме то, о чем сознательно умалчивала.
– Помнишь старшего брата Ильдара? Вот он там директор и учредитель.
Лицо мамы становится темнее грозовой тучи. Она даже останавливается посреди дороги, чем преграждает путь остальным людям, спешащим
— Этот тот криминальный элемент, за которым постоянно полиция следила? Он до сих пор на свободе?
Мысленно я луплю себя по лбу. Ведь знала же, что стоит держать язык за зубами. Если я сама часто бываю категорична в суждениях, но в случае мамы категоричность приобретает поистине чудовищные масштабы. Она всегда, каждую минуту делит мир на черное и белое, причем черное всегда превалирует и подвергается неуемному порицанию.
— Насколько я знаю, с криминалом он завязал, и сейчас имеет успешный легальный бизнес.
— Не бывает бывших преступников, Дина, - отрезает мама. — Как не бывает бывших наркоманов и алкоголиков. Я как чувствовала, что что-то не так с этим автосалоном…
— Мама, - предупреждающе шиплю я. — Во-первых, подъехало наше такси, а во-вторых, прекращай эти нравоучения. У меня есть своя голова на плечах, и прежде чем туда устроится, я все как следует взвесила.
Фыркнув, мама осуждающе качает головой. Камиля она всегда терпеть не могла, а его мать и Ильдара очень жалела. «Хоть бы пристрелили его где-нибудь в подворотне, - как-то сказала она нашей соседке.
– Семья бы перестала мучиться». Помню, я тогда полдня над этим думала. Действительно ли хорошо будет семье Юсуповых, если Камиля убьют? Все-таки он живой человек. Пришла к выводу, что честнее будет посадить его в тюрьму, потому что насилие, как не крути - это всегда плохо.
_____
— Хорошая квартира, - выносит мама свой вердикт, опуская на стол чайник с заваренным чаем. — Чистая, свежая, все, что нужно для жизни, имеется. Я тоже посудомойку на дачу в этом году купила. Ленюсь уже руками мыть.
— Ну и правильно, - хмыкаю я, беря из тарелки сдобное печенье. — Если есть возможность облегчить себе жизнь - надо ей пользоваться.
Проглотив кусочек, я закатываю глаза в блаженстве. Печенье оказывается вкусным и очень свежим. Только мама так умеет продукты выбирать. Я как не пытаюсь купить что-нибудь к чаю - вечно какая-то лажа выходит: то сухое схвачу, то слишком сладкое, то просто несвежее. Все же хорошо, что она погостить приехала. За пятнадцать минут, проведенных мамой здесь, квартира пышет уютом: на плите варится суп из привезенных ей овощных закруток, холодильник до отказа забит едой, а на столе в невесть откуда взявшейся вазочке красуется клубничное варенье. Я даже гостеприимной быть не пытаюсь, позволяя маме все делать самой. Хочется хотя бы на пару часов вновь почувствовать себя маленькой и купаться в родительской заботе.
— Ну расскажи, что ли, чем занимаешься помимо работы, - предлагает мама, разливая по кружкам чай. — Времени на личную жизнь остается?
Я делаю вид, что сосредоточенно жую печенье, не желая отвечать на этот вопрос. Можно было бы ограничиться фразой «Все сложно», но, боюсь, маму такой ответ не устроит.
Именно поэтому раздавшийся в этот момент звонок в дверь становится для меня спасением. Пробормотав «сейчас», я вскакиваю со стула и несусь в прихожую, даже не успев обдумать, кого ожидаю увидеть за дверью. Парня из курьерской доставки я не жду, а больше прийти вроде бы и не кому.