Камаль. Его черная любовь
Шрифт:
Коснувшись его влажного лба, понимаю, что у него температура. Высокая.
– Вы бредите, у вас снова жар, – поясняю ему. Отвернувшись, вытаскиваю из бюстгальтера маленький блистер и достаю одну таблетку. – Откройте, пожалуйста, рот…
Момент, когда я кладу таблетку ему на язык, напоминает мне сцену с пастью тигра. Кажется, что еще немного, и он захлопнет свою пасть вместе с моими пальцами…
– Запейте водой… – протягиваю стакан. – Завтра полегчает. На самом деле вы выглядите бодро. В первую нашу встречу вы сказали, что
– Увидел тебя и перехотел.
– Что перехотели?
– Подыхать, – он произносит это так серьезно, что я почти ему верю, но затем вспоминаю, что у него жар.
Когда за спиной лязгает дверь, я прошу еще немного времени!
– Пожалуйста! Я не успела зашить!
– Поторапливайся, албанская сучка! Засиделась здесь! – рявкают на меня. – Ему все равно подыхать скоро…
В этот раз я зашиваю рану очень быстро. За несколько месяцев пребывания здесь я почти научилась делать это красиво. Этот стойкий мужчина по имени Камаль стал моим учителем в этом непростом деле.
Я касаюсь его плеча, осторожно, чтобы не причинить лишней боли. Его кожа горячая, влажная от крови, но я не могу понять, это его кровь или чья-то еще.
– Извините… – мой голос дрожит, когда он вздрагивает от моего прикосновения.
– Мне не больно. Мазь твоя действует.
– Я рада… – шепчу почти беззвучно, пытаясь заставить свою руку не дрожать! – Вот и все…
Лязг цепей заставляет меня замереть. Руки пленника резко поднимаются вверх, и я даже не успеваю вскрикнуть, как оказываюсь в его железной хватке.
– А-а! – вырывается из меня вскрик.
Его пальцы сжимают мои запястья, а тело тянет меня вперед так резко, что я едва не падаю на него. Я упираюсь руками в его грудь, пытаюсь оттолкнуться, но он не дает мне ни малейшего шанса, роняя меня на свое тело!
Боже…
– Пустите! – отчаянно хриплю, но он только сильнее сжимает мои руки, а цепи глухо звенят при каждом его движении.
– За «албанскую сучку» я вытащу ему кишки и заставлю его их сожрать. Обещаю тебе, кудрявая…
Его лицо совсем близко, слишком близко. Я ощущаю тепло его дыхания на своей коже, а в чертовой попытке увернуться мои губы случайно касаются его лица.
И от этого скольжения моих губ по его острой щетине пульс начинает греметь в ушах!
Я чувствую, как мужчина напрягается. А потом он резко наклоняется, скользя по моей скуле острой обросшей щетиной, и все это заканчивается тем, что его губы впиваются в мои!
Мамочка!
Я задыхаюсь от остроты. От страха. И немножечко от боли…
Его поцелуй – это ярость, боль, ненависть. Он грубый, как его хватка на моей спине! Я до слез в глазах пытаюсь вырваться, но его цепи в одночасье становятся и моими цепями тоже…
– М-м-м! – болезненно мычу. Его поцелуй причиняет боль! Настоящую!
Его губы горячие, тяжелые, требовательные. Я чувствую, как по щеке катятся слезы. Запах крови, металла и свежего мяса становится
В его глазах, мама, настоящая черная мгла.
Черная, черная!
Я отшатываюсь, но упираюсь в его сцепленные руки за своей спиной, а его тело – оно настоящий кремень! Он так тяжело дышит, мама…
– Назови свое имя.
– Это запрещено…
– ИМЯ!
– Ева, – пищу тихо.
– Я приду за тобой ночью, Ева, – обещает он, поглаживая меня по щеке.
– Н-не надо! – запинаюсь, глотая слезы. – Не хочу, чтобы вы за мной приходили… Если вы решите уйти, меня здесь бросьте. Живую, пожалуйста.
– Собери вещи и жди в своей кровати. Я сам все сделаю. Твое дело – быть послушной, Ева. В Албании ведь этому учили? Тебя учили послушанию?
Я медленно киваю, дрожа всем телом. Учили. Розгами, цепями, голодом. Чем выше покорность, тем выше цена. Так отчим говорил перед тем, как продать нас с братом и выручить кругленькую сумму денег, и вот я здесь. В объятиях зверя с черными-черными глазами.
Удовлетворенно кивнув, Камаль жадно облизывает губы, на которых остался мой вкус…
Глава 2
За спиной раздается лязг двери, и в камеру заходят трое надзирателей. Уж не знаю, кому так насолил этот Камаль в прошлой жизни, но охраняют его сильно. Со складов ему ни за что не выбраться, если только он не сам дьявол!
Я в спешке пытаюсь отползти назад, но ничего не выходит! Я запуталась в цепях… боже… И пленный не спешит мне помочь. Он словно специально нарывается. Специально удерживает меня в кольце своих рук, будто хочет неприятности! Мне и себе…
– Смертник, ты совсем страх потерял?
Самый главный из надзирателей вытаскивает меня из-под Камаля, пнув его ногой, а затем смотрит то на меня, то на Камаля.
– Прикованный, а все равно полез?
– Он ничего не сделал! Это случайно вышло… – мой голос дрожит, и я облизываю губы со вкусом черной любви.
– Эй, ты слышал? – усмехается один из них, обращаясь к главному. – Наш «зверь» решил развлечься.
– Руки тянул? – хмурится главный. – Снимай его с цепи. Ночью посадим на электрический стул. Только разряды тока не перепутай, как в прошлый раз.
Они посмеиваются, вспоминая какой-то прошлый раз и явно наслаждаясь мучениями живого человека, а у меня мурашки по телу бегут. Я ведь не хотела такой участи для него! Боже…
– Не надо! Он ничего мне не сделал! – кричу сквозь басистый смех.
– Заткнись, если не хочешь получить, – говорит мне второй, не дожидаясь объяснений.
– Да, а вот с тобой, звереныш, мы разберемся. Ты слишком хорошо живешь, раз решил руки распускать. Секс с ней тебе не светит. Я себе ее давно присмотрел, – посмеивается главный, и мне становится тошно.