Камень 1993. Книга 1
Шрифт:
— Ну… — Папа Карло осмотрел мини-цех. — Придется побольше работать, сам понимаешь. Что-то подвинуть.
— Дам еще тридцать сверху.
— Пятьдесят, — трудовик покачал головой. — Тут и мне самому придется, непростая конструкция, нестандартная.
— Давайте сорок, — я был готов к такой переплате, но еще заготовил бартер. — И всем пацанам, кто будет участвовать, по сеансу в видеосалоне. Вам, разумеется, тоже.
Станков в кабинете было всего двенадцать, столько же за ними трудилось учеников. Каждому пробьем час на приставке, потом сами ходить будут,
— Идет, — улыбнулся учитель. — Значит, в коммерсанты подался?
— Есть такое.
— Ну, удачи, Вадим. Пять столов к воскресенью сделаем.
Мы пожали друг другу руки, и я отсчитал Папе Карло сто пятьдесят тысяч аванса. И еще сверху сорок за срочность. Попрощались, я посмотрел на часы — время есть, заеду в типографию, заберу объявления. Потом еще можно будет обзвонить оставшиеся контакты, пообедать и после этого ехать встречать повзрослевшего Валерку. Отец сегодня на домашнем хозяйстве, как раз подготовит на кухне спальное место. Ох уж эти внезапные родственники…
Перед выходом я обернулся — что-то громко треснуло. Папа Карло спешил к раскрасневшемуся пацану, который держал в руках разломанную деталь. В груди неожиданно защемило — мне показалось, что сзади учитель труда был похож на убежавшего от меня маньяка.
Или нет?
Автовокзал Новокаменска был местной достопримечательностью. Его построили на фундаменте снесенной церкви, и своей формой он все еще напоминал большой православный храм. Рядом был сквер с фонтаном, который вот уже пару лет не работал, а его парапет служил своего рода развалом для торговцев. В городе возникали конкуренты центрального «базара», и этот значительно разросся, даже получил название «у автобусов». Потому что «привокзальный» уже был — нетрудно догадаться, где именно.
Любой рынок в те времена — опасное место, где можно было не только разжиться покупками, но и потерять все. Гадалки, валютчики, картежники и, самое главное, карманники. Помня об этом, я не взял с собой никаких крупных купюр, только мелочь на дорогу туда и обратно с учетом брательника. Были у меня подозрения, что он приехал «на голяках», так и вышло.
— Вадюха! — Валерка первым узнал меня и, подбежав, бросил тяжелые сумки, полез обниматься.
От кузена несло свежим чесночком, и я молча посочувствовал его соседям по автобусу. И сам-то по себе старый венгерский «Икарус» весьма ароматный, а тут еще и деревенские специи. В семье дяди Максима это было в порядке вещей — чуть ли не каждое блюдо с луком и чесноком. А Валерка жил этим с детства.
— Хера ты вымахал! — брат отступил на шаг. — Не женился еще? И правильно. Я тоже пока не собираюсь. Из армейки пришел, Лидка сразу хвостом вертеть начала. А мне это зачем? Я только вернулся, баб два года не щупал. Погулять хочу еще. У тебя-то есть кто? А меня познакомишь? Не боись, отбивать не буду, ха-ха! А может, и буду, потом к ней уйду, чтобы дядю Стаса с тетей Олей не напрягать. Ха-ха-ха! Шучу, братуха! Не по-пацански это, поэтому даже не
Валерка не выговаривал сразу несколько букв, как это часто водилось у деревенских. В детстве мне это не мешало, потом разговоры с кузеном стали напрягать. Видимо, я ему стал на это указывать — что-то такое припоминаю. Но пути наши разошлись по другой причине.
— Ты мне слово-то хоть дашь вставить? — я добродушно рассмеялся.
На самом деле Валерка был неплохим парнем. Простым как пять копеек, временами даже грубоватым, но добрым, отзывчивым и очень преданным. А еще бесхитростным.
— Ого, у вас тут как поменялось! — брат продолжал болтать, пока мы шли от автовокзала к остановке обычных городских автобусов. — Одна реклама, мать ее. А тут чего? Базар, что ли? А тот, старый, закрыли? Сюда перенесли?
— Валер, Валера! — я чуть повысил голос, тем не менее, выдерживая доброжелательный тон. — Ты паузы-то хоть делай.
— Братан! — он пропустил мои слова мимо ушей, мгновенно на что-то переключившись. — Это что за чучело?
Я перевел взгляд, пытаясь понять, о чем говорит кузен. Ага, вот оно. Вернее, они. Панки с пивными ирокезами, в джинсах-варенках и проклепанных кожаных жилетках. В руках — жестяные банки с «Волгой» или «Хлебным», я особо не разбирался.
— Слышь! — Валера, опять побросав сумки, уверенно двинулся в сторону парней.
— Братан, успокойся! — я попытался ухватить его за рукав, но он вырвался. — Валера, это панки, они тебе что сделали?
— Да хоть кырло-мырло! — возмутился кузен. — Привет, пацаны! А че у вас, это, с головами? Ежей изображаете?
За эти несколько дней в новой жизни я успел поучаствовать в нескольких заварушках, когда меня самого хотели избить или ограбить. А тут пришлось сдерживать возмущенного двоюродного брата из деревни.
— Иди в задницу, — лениво ответил один из панков.
Оба продолжали неспешно болтать друг с другом, отхлебывая пивко, и выглядели вполне миролюбиво.
— Ты че, нарываешься? — вспыхнул Валера, но я решительно встал между ним и неформалами.
— Стой! — я схватил его обеими руками за плечи, он дернулся, но я выдержал. — Стой, говорю! Так вот, здесь это не принято.
Потом я обернулся к панкам, которые смотрели уже не так дружелюбно.
— Не обращайте внимания, парни, — сказал я. — Тут такое дело. Брательник мой из армии вернулся, их там муштруют почем зря. Света белого не видят, не следят за модой.
— Я не видал людей страшнее, чем люди цвета хаки, — понимающе кивнул один из панков, процитировав «Наутилус». — Сочувствую, камрад.
— Мейк пис, — добавил другой. — Ноу во.
Тут панки переглянулись, и первый протянул Валере банку «Янтарного».
— На вот, хлебни.
Я замер, ожидая, что кузен сейчас бросится на панков в лучших традициях «колхозной атаки», как это называл Саня. Когда бьют наотмашь, вкладывая в удар не столько силу, сколько дурь. Но нет, сдержался. Кажется, мне все-таки нужно пересмотреть свое отношение к брату. Без предубеждений.