Камень 1993. Книга 1

Емельянов Антон Дмитриевич

— Садись, садись, бабуль! — Валерка отвлекся от нанесенных ему душевных ран и помог скрученной в узел старушке с собачкой. — Слышь, малой, ты еще насидишься, когда таким же станешь. А сейчас постоишь, не развалишься.

Он уверенно отодвинул в сторону оторопевшего парня, который хотел занять свободное место. Затем помог бабушке взгромоздиться на сиденье, схватил безмолвную собачонку, водрузил растерявшейся хозяйке на руки.

— Спасибо, сынок, — улыбнулась она. — Сейчас уже тимуровцев-то не осталось…

— Ничего, бабуль, мы их отыщем и вернем на место, —

то ли пошутил, то ли совершенно серьезно ответил Валерка. — Я для этого в милицию к вам и приехал устраиваться.

— Вот это дело, — оживилась бабулька. — Побольше бы таких, как ты, сынок, глядишь, и порядку было бы больше. Вот, помню, при Сталине…

Пенсионерка принялась рассказывать историю из своей молодости, когда все молодые даже принципиально не садились в транспорте — стыдно было слабость показывать, не принято. А милиционеры были рослые, гладко выбритые и в красивой форме. Не то что сейчас — как крысы в своих серых шкурах или даже вовсе «как фрицы».

Валерка заметно повеселел, а я выдохнул, наконец-то расслабившись. Кажется, с первым ударом городской жизни он справился, уже хорошо.

— Вот это встреча! — автобус подъехал к очередной остановке, принимая новую порцию пассажиров, в числе которых был еще один старый знакомый.

Да что у них тут, медом намазано, что ли? Только вот этого мне совсем не хотелось видеть. И тем более разговаривать.

Глава 13

— Че вылупился? — Ромаха, улыбаясь щербатым ртом, шел в нашу сторону, раздвигая других пассажиров. — Вот мы и встретились!

Наши попутчики отводили взгляды, делая вид, что все происходящее их не касается. Ввяжешься в подобное — себе дороже. Могут и ножичком пырнуть.

— Пойдем выйдем? — предложил он.

— Можно, — спокойно ответил я. — А то я думал, что ты дальше поедешь. Остановка-то наша.

Ромаха смутился, но ненадолго. Кажется, он уже окончательно пришел в себя после ДК и горел желанием поквитаться.

— Вадюх, это кто? — нахмурился Валерка. — Ты его знаешь? Друган твой? А то смотри, мы ему быстро щас…

— Спокойно, брат, — я чуть поднял руку в остерегающем жесте. — Да, мы знакомы, все в порядке.

Автобус подъехал к нашей остановке, зашипели двери. Мы вышли, причем Валерка замешкался, пробираясь через толпу к своим сумкам. Салон вместе с нами покинули еще несколько человек, которые тут же двинулись прочь ускоренным шагом, отчетливо понимая, что пахнет жареным. А те, кто ждал, поскорее погрузились в автобус.

— А ты еще кто такой? — Ромаха посмотрел на Валерку, ища, до чего бы докопаться. — Кто ты по жизни?

— Человек я, — брат догадался, что дело дрянь, но пока не предпринимал никаких действий. Помнил наш уговор. Хотя вряд ли это надолго.

— Человек? — ухмыльнулся гопник, и я понял, что пора прекращать всю эту блатную эквилибристику.

— Короче, тебе что нужно? — я расправил плечи и встал поудобнее, на случай если Ромаха решит начать драку. — Рамсы попутал? Не ты ли тогда перед пацанами ныл, что претензий нет? Еще что-то предъявить хочешь?

Беспредельщик

из Восьмого микрорайона раскрыл было рот, чтобы осыпать нас с братом отборными угрозами и витиеватыми оскорблениями, но так и застыл. Как рыба на берегу или впечатленный ребенок. Похоже, тогда он просто не поверил, что я всерьез могу дать отпор. Списал на случайность, везение, еще что-то. Но тут в его голове что-то сломалось, ведь я опять сразу перешел в атаку.

— Что молчишь? — я повысил голос. — Вопросы остались? Если нет, расходимся!

— Слышь, — Ромаха даже захрипел. — Нехорошо тогда у нас с тобой вышло. Косяк за мной, признаю. И перед пацанами предъявы я снял, не отказываюсь. Но…

— Что «но»? — дашь слабину, и он снова этим воспользуется. — Раз вопросов нет, то и базара нет. Разбежались, иди своей дорогой.

Гопник буравил меня взглядом, думая, как же ему красиво выйти из положения. А я краем глаза заметил новую проблему — из переулков и подворотен повылезали дружки Ромахи. Теперь он не один и потому заметно смелеет прямо на глазах. Валерка, конечно, меня поддержит, вот только вдвоем нас все равно мало.

— Че, Ромаха? — к нам подошел долговязый тип с круглым синяком под левым глазом, в руках он держал кулек с семечками. — Лошье из Девятого снова борзеет?

— Разберусь, Миха, — процедил вожак, а потом повернулся ко мне. — Давай один на один? А то разногласия гложут, прояснить надо. Установить, так сказать, новые отношения. Чтобы между нами все ровно и четко стало.

Вот тут ситуация возникла опасная. С одной стороны, я могу отказаться — во-первых, он сам сказал, что претензии сняты, во-вторых, и нового повода нет. А с другой стороны, мой отказ будет означать трусость. И можно бесконечно жаловаться хоть в милицию, хоть еще кому-то, но жизни мне после этого не дадут. Формально мы на их земле — остановка наша за границей между Восьмым и Девятым, этим местная гопота всегда пользовалась активно.

— Давай, — согласился я. — Только сразу обсудим условия. Деремся до первой крови, после этого расходимся и претензий друг к другу больше не имеем.

— Идет, — ухмыльнулся Ромаха.

К остановке подошел еще один автобус, но даже двери не раскрыл, лишь притормозил и проехал дальше. Уверен, что пассажиры были солидарны с водителем — лучше пройти лишний километр, чем отхватить в чужой разборке. Прохожие, к слову, тоже обходили нас по дуге.

— Братан, ты уверен? — тихо спросил Валерка, все это время молча стоявший рядом. Все-таки есть у него выдержка, это хорошо.

— Абсолютно.

— Сошлись! — скомандовал Миха, светя своим «фонарем» и не забывая лузгать семечки.

Я занял привычную стойку, еще раз порадовавшись, что рефлексы из прошлой жизни перенеслись в эту. Чемпионом я не был, но удары держал, да и умел кое-что.

Ромаха как раз попытался поймать меня на обманный прием, замахнувшись правой рукой, но ударив левой. Не удивил. Я перехватил ее и увел в сторону, сунув своему сопернику в лицо правым хуком. Вышло не очень, Ромаха ушел, и удар прошел вскользь.