Камень 1993. Книга 3
Шрифт:
— Она говорила, что с ним ей спокойно. Просто спокойно, понимаешь? Что именно этого ей не хватало. Спокойствия, размеренности. И нормального человеческого отношения, когда тебя оберегают и тобой интересуются, чего никогда не делали ее родители… Когда на тебя смотрят не как на куклу, которую хочется побыстрее раздеть, а… Просто как на девушку. Оказывается, Тане нравился Шуберт… Господи, что я говорю. Нравится! Сейчас нравится! Она ведь жива? Скажи, Вадик, Таня жива?
Я взял Нику за плечи и хорошенько встряхнул. Этого оказалось достаточно, чтобы девушка пришла в себя.
— Чем быстрее и больше ты вспомнишь, тем выше шанс, что
Ника продолжила уже гораздо спокойнее, без нервозности, однако я так и не понял, чем она расстроена сильнее. Тем, что Таня пропала, или тем, что она совершенно не знала подругу. А может, на нее давило сейчас все это вместе.
Таня была тихой девочкой и как будто смущалась своей красоты. Я не знал, что так бывает, думал, что женщины специально прикидываются. Собственно, так оно в моей практике чаще и было, но и общался я со специфическим контингентом. А тут, блин, как в песне одной исполнительницы из будущего — ты хочешь меня снять, а я хочу писать стихи. Только в случае Тани — рисовать. И тут появляется эдакий надбытный товарищ, который подкатил к девушке именно с этим расчетом. Мол, не нужны мне твои прелести, давай дружить и обсуждать отличия Мане от Моне. А дома отец-алкаш, который даже не помнит, когда в последний раз видел дочь, мать, работающая без продыху и приходящая домой только на сон. Соседи вроде Калиныча и беспросветная русская хтонь. Вот Таня и поплыла.
— Вадик, я дура, — Ника покачала головой. И ведь, что удивительно, тоже ни фига не заигрывала. Просто констатировала. — Я же была против этого «взрослого друга», но вместо того, чтобы подставить плечо, быть рядом и поддержать, я ее оттолкнула. Получается, я тоже виновата в ее пропаже?
— Мы все виноваты, — мягко ответил я. — Мы все, и я в том числе, ее упустили.
— Но я больше всего, — Ника упрямо покачала головой. — Ведь была ближе всех…
— А вы где вообще познакомились? — для меня это и вправду было загадкой.
— У нас бабушка, не Тамара Ефремовна, другая, жила на Зои Космодемьянской. Там мы с Танюшкой мелкими играли. Выросли, а общаться не перестали. Что думаешь? Мы ее найдем?
Ох, вот она — эта непобедимая и разносящая мозг любому мужчине женская особенность рассуждать. В огороде бузина, а в Киеве дядька.
— Найдем, — кивнул я. — Поехали в офис на набережную. Там ребята, там телефон.
— Мне надо родителей предупредить…
— Оттуда позвонишь. Не будем время тратить.
Теперь надо найти транспорт. Автобусы еще ходят, они у нас вообще допоздна на линии. Только вот хрен дождешься… Один вариант — такси. Попросить дядю Гошу опять, например.
Рядом посигналили. Потрепанный «Фольксваген Транспортер» третьего поколения, горчичный с кофейно-ржавыми потеками. А из водительского окошка смотрит и машет улыбающийся Ванька Слюсарев.
— Здорово, Камень! Ника, привет!
— И тебе привет, Вань. Что, «Нюшу» сменили на немца?
Мы подошли поближе, чтобы не перекрикиваться. Да и вот он, собственно, транспорт.
— Нее, это мой, — засмеялся парень, как-то даже нежно поглаживая облезлый руль «фолькса». — Я батю в жопу послал, сам теперь впахиваю, отдельно. И, знаешь, Камень, мне тогда Дюс правильно мозги вправил. Жестко, но правильно. Я перед ним в долгу, да и перед всеми вами. Открыли глаза.
— Купил? — я кивнул на горчичного немца.
— А вам куда, ребят? — спросил Ваня. — Садитесь, я вас подкину.
— Слушай, не буду ходить вокруг да около, — сказал я. — Будь другом, довези до набережной, а то пока такси найдем… Бензин компенсирую.
— Отстань, Вадик, — неожиданно легко засмеялся Слюсарев. — У меня смена закончилась, съезжу ваш зал посмотрю, если ты не против.
— Отчего ж нет? — улыбнулся я. — Пойдем, Ника.
Мы сели в кабину, тоже старую и потрепанную, но весьма чистенькую. И да — конечно, с кивающей собачкой на приборной доске. Пахло смазкой и впитавшей в себя табачный дым тканью. Работала магнитола, но тихо, говорить не мешала. Бутусов проникновенно пел про Христа и апостола Андрея.
— Как Даша, Вань? — повернулась к парню Ника, которая села посередине. — Никитка растет?
— Спасибо, все хорошо, — парень непривычно много улыбался. — Через месяц от родителей съедем, я уже вариант нашел, ждем, пока квартиру освободят. Мать расстроилась, батя бухтел сначала, теперь нет-нет, да и предложит остаться. Только он, знаете, делает это своеобразно.
— Как? — поинтересовалась Ника.
— Да так, что мы сами будто бы пропадем, — засмеялся Ваня. — Что нас через месяц-другой все равно выгонят, а так хоть мы под их с матерью присмотром.
— Ну, а ты? — тоже улыбнулся я. — Ты молодец, я тебя поздравляю, кстати. Купил немца-то? Молчишь все, интригу нагнетаешь…
— Не совсем, — Ваня покачал головой, выворачивая на главную. — Пока в аренду, но она копеечная. На мне бенз, ремонт и обслуживание. Потом хочу выкупить. А работаю водилой и грузчиком, как до этого с батей. Еще у меня несколько парней хороших в команде, Арам Кулиев, ты его помнишь, наверное. В соседней общаге жил. Ну и Хрип с Храпом. Я, Вадик, с тебя пример взял. Ты ведь тоже со своими пацанами бизнес намутил. Молодец у тебя парень, Ника, держись за него. С ним не пропадешь.
Я благодарно кивнул Ваньке, боковым зрением глядя на реакцию Ники. Смутилась. А у меня на душе осадочек, который был, вдруг опять взвился вверх, будто встряхнули его.
— Вот, — продолжил Слюсарев. — Выкупим «фолькса», я еще один присмотрел, почти новый — девяностого года. Во внутрянке я теперь разбираюсь, сам тоже делать буду. Посажу на него Арама, кого-нибудь ему в пару найду. Оба Женька, Тараканов с Акимовым, тоже просились. Без работы сидят.
— Ты присмотрись, Ваня, к пассажирским тачкам, — посоветовал я. — Сам видишь, у нас общественный транспорт подыхает. Пока за него возьмутся, еще хуже будет. И появится коммерческий, как в Москве маршрутки, знаешь?
— Ну, — кивнул Ванька. — Только это в Москве, а в Ярике-то маршрутки, наоборот, закрыли.
— Потому что работали через задницу, — я махнул рукой, вспоминая будущее. — Через год-полтора опять запустят, может, даже раньше.
Я намеренно не стал называть точные временные рамки, привычно выдавая свое послезнание за аналитику.
— Сначала государственные, потом и частники подтянутся, — продолжил я. — Первое время, пока власти порядок не начнут наводить, это золотая жила. Сядьте с пацанами, составьте маршруты самые востребованные и попробуйте один-два автобуса запустить. Вот увидишь, стоя ездить будут и еще в очереди стоять, кулаками махать, кто раньше должен на борт подняться. Вложись, Ваня, не пожалеешь. И не бойся, автобусы твои быстро окупятся. С авторитетами, главное, сразу договорись. Чтоб не сожгли.