Камень 1993. Книга 3
Шрифт:
— Камень, ты домой поедешь? — поинтересовался Саня, когда мы высадили по паре стаканов зернового из машинки «Неспрессо».
— Неа, — я покачал головой. — Заснуть не смогу, да и незачем. Караван должен рано утром прийти, помогу вам его принять. Херовый я буду директор, если нырну в койку в самый ответственный момент.
— Я тоже заснуть не смогу, — выдохнул Илюха, глядя в пустоту прямо перед собой.
— Так и не спи, — я нарочито небрежно пожал плечами. — На пенсии выспимся. Гарантирую.
Все опять засмеялись. Народ постепенно рассасывался, время уже позднее.
Я вот не сомневаюсь, что у них обоих все будет хорошо. Озик хороший парень, и Таня это чувствует, просто ей нужно время после такого… А что у меня? Буду ли счастлив не как бизнесмен, а просто как человек?
Ника… Вспомнил, и по телу разлилось приятное тепло. Не такое, как бывает от девушки, с которой встречаешься. А как от друга детства, кем она всегда и была. Она ведь еще днем тоже приходила в зал, нас проведать, поболтала с девчонками, потом ушла. Но перед этим и мы с ней обменялись парой важных фраз.
— Теперь все? — спросила она.
— Все.
— Жалеешь?
— Честно? — я посмотрел на нее. — Нет. Я рад, что мы не сели в эти качели. То ругаться, то мириться, и так до бесконечности… Нет, Ника. Лучше быть хорошими друзьями, чем плохими любовниками.
Она улыбнулась, но в уголках глаз я заметил крохотные слезинки.
— Прости меня, Вадик.
— За что?
— Я наговорила тебе слишком много всего. Наверное, стоит признать, что ты сильно выделяешься на фоне других бизнесменов и бандитов. Не в белом пальто, но на тебе сквозь грязь и кровь хотя бы можно разглядеть, каким оно было…
Не совсем то, что хотелось услышать от красивой девушки. Но такова Ника — она верит, что под мир нельзя прогибаться даже в мелочи. А мне же пока будет достаточно просто победить.
— И ты меня прости. А еще… Спасибо тебе.
— За что? — вот теперь удивилась Ника.
— За все, — улыбнулся я. — За то, что ты есть. Как есть все остальные, те, кто меня окружает. Кто помогает мне быть собой и разбираться в себе все эти долгие десятилетия…
— Все эти два? — Ника рассмеялась, но весело, не обидно. — Каменев, ты странный!
— Да, — я не стал спорить. — Но мне нравится. И ты это… заходи, если че.
После этого мы уже оба посмеялись, вспомнив мультфильм про старого пса и волка, потом сразу попрощались. От этого короткого воспоминания меня отвлек Саня, едва скрывавший улыбку.
— К тебе тут пришли, — сказал он, и я увидел Нестерову.
— Здорово, Сонька, — кивнул я и встал из-за стола, чтобы подойти к ней.
— И тебе не хворать, Вадька, — передразнила она. — Мандражируешь?
Волосы растрепаны, небрежно разбросаны по плечам. Кожаная куртка — это привычно, а вот черная юбка и сапоги в тон… что-то новенькое. Правда, и здесь все практично — подошва без каблука, плоская, чтобы бегать. Только вот почему та же Юлька в любой одежде выглядит по рабоче-крестьянски, а Нестерову хоть в робу одень, и все равно женственная? Тайна, покрытая мраком.
— Мандражирую, —
— Я к этому причастна? — она подмигнула.
— В какой-то степени, — улыбнулся я, осознав двусмысленность нашего разговора. Она-то про дело, и я про дело. — Если бы не ты…
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, — девушка предостерегающе подняла указательный палец. — Будем надеяться, что без залетов…
— Хоть бы постеснялись, — пробурчал кто-то рядом, и оказалось, что Юлька-Гайка как раз проходила мимо. — Люди кругом.
Нестерова, удивленно вскинув брови, проследила взглядом за нашей инженеркой, потом повернулась ко мне.
— Это что сейчас было?
— Счастливое неведение, — объяснил я. — Порой я завидую людям, которым оно доступно.
— Умри, Камень, лучше уже не скажешь.
Сказала прям как Потемкин Фонвизину после выхода «Недоросля». Надо же, какие мысли гуляют в голове Соньки в тяжелый момент.
А ведь ей самой тоже страшно, понял я. И еще интересно, вот и пришла. Неисправимая женщина.
И все-таки они умеют удивить!
В то же самое время, строительный комбинат рядом с Новокаменском
Полил дождь, по-осеннему холодный и противный. Головная машина поморгала дальним светом, и выглядывавший их промокший охранник открыл ворота на въезд. «Шевроле Субурбан», чуть притормозив, снова зарычал двигателем и газанул, заезжая на территорию. Следом чадили два «Камаза», за ними — оставшаяся черная «бэха».
— Давай туда, — Марат, один из братьев-альбиносов, еще более пугающе бледный под дождем, махнул рукой в сторону дальнего цеха.
«Камазы» поползли дальше, а «Субурбан» с «бэхой» остановились. Красные глаза альбиноса дернулись, он оскалился и подошел к внедорожнику, держа пистолет взведенным.
— Груз доставлен, — водительское окошко в «Субурбане» приоткрылось, оттуда высунулся бородатый мужик. — Принимаете?
— Ща, проверим сначала, — пробубнил альбинос.
— Побыстрее бы, — покачал головой водитель внедорожника. — Утро скоро, парни устали, еще домой ехать.
— А третья машина где? — уточнил Марат. — «СуперМАЗ» еще должен быть.
— Едут, — ответил бородач. — Их третий экипаж ведет. В дороге какая-то непонятка случилась, вынужденная остановка. Сейчас прислали на пейджер, что все прояснилось, едут.
— Откуда они позвонили-то? — с подозрением уставился на него альбинос. — Со спутника?
— Откуда я знаю! — раздраженно бросил бородач. — Из Семибратова, наверное, через автомат. Ну? Долго еще нас конопатить будешь?
— Погоди, служивый… — до тонкого слуха Марата донесся шум двигателей. — Млять!
Металлические ворота снесло направленным взрывом, и на территорию комбината ворвался тяжелый КрАЗ-самосвал, снося все на своем пути. А следом за ним, пользуясь неразберихой, влетели несколько микроавтобусов и один «пазик». Машины резко затормозили, из них высыпали вооруженные люди в касках и брониках. Они быстро и грамотно рассредоточились по территории, одна группа со стволами на взводе направилась прямо к ним.