Камень Книга седьмая

Минин Станислав

– Прохор, я тебя услышал и понял, но, если честно, обещать ничего не могу. Особенно после моего вчерашнего прощания с курсантами.

И описал воспитателю вчерашний вечер и все мои противоречивые чувства. Прохор, что характерно, выслушал мой сбивчивый спич, не перебивая, а в конце протянул руку и обнял меня за плечи:

– Взрослеешь, Лешка, все больше становишься похож на нормального человека…

У административного здания на самой базе корпуса мы с воспитателем не задержались, оставили Орлова и Смолова встречать

императора с сопровождающими лицами, и с ротмистром Пасеком отправились на полигон.

– Камень, это у тебя после тех учений Тайной канцелярии в училище так виски поседели? – как бы между делом поинтересовался заместитель командира подразделения.

– Ага, – кивнул я.

– Говорят, там и трупик образовался… после этой тревоги, – тем же тоном продолжил ротмистр. – Видать, серьезным дяденькой покойный при жизни был, раз даже у тебя седина проступила.

– Настолько серьезным, Пчёл, что я у Пафнутьева его череп попросил, решил, так сказать, начать коллекционировать головы своих личных врагов.

В отличие от Смолова, с которым у меня сложились натянутые отношения, Пасек был нормальным офицером без какой-либо подлянки в душе. Ротмистр чувствовал моё к нему благорасположение и беззастенчиво этим пользовался. А я позволял, мне было не жалко.

Он повернулся к моему воспитателю:

– Прохор Петрович, молодой человек ведь сейчас шутит?

– Да какие тут шутки могут быть? – хмыкнул тот. – Его императорское высочество серьезен, как никогда. Вот как черепушку торжественно к нам в особняк доставят, мы тебя, ротмистр, первого в гости и позовём.

– Отказ принимается? – Пасек натянуто улыбнулся.

– Не-а, – замотал головой я и решил сменить тему: – Как настроение в подразделении, волнуетесь перед высочайшим визитом?

– Конечно волнуемся, – кивнул он. – Все как на иголках. А ты разве не переживаешь? Сегодня, если можно так выразиться, будет продемонстрирован в первую очередь результат именно твоей работы.

– Я – нет. Потому что в результатах своей работы полностью уверен. Вы же меня не подведёте?

Пасик остановился, вытянулся, состроил максимально тупую морду профессионального служаки и выпалил:

– Никак нет, ваше императорское высочество!

– Вольно! – засмеялся я.

А за мной и Прохор, который не удержался от соответствующего комментария:

– Василь, если сегодня засветишься перед старшими Романовыми с такой рожей, считай, карьера сделана!

– Есть, засветиться, господин Белобородов!

На самом полигоне, помимо обособленно расположившегося подразделения «Волкодав», нас встретили начальник моей охраны ротмистр Михеев с большей частью своих подчиненных, а заодно Кузьмин и Лебедев с двумя колдунами из «Тайги».

Пока мы все друг с другом здоровались, я успел пихнуть Прохора в бок:

– Слушай, а для волкодавов не многовато будет?

– В самый

раз, – усмехнулся воспитатель. – Государь желает составить полную картину перспектив, открывающихся после твоего правила. Считай, подчиненные Орлова попали прямиком в зону боевых действий, где их жалеть никто не собирается.

– Ясно… – протянул я, мысленно с ним соглашаясь.

От самих волкодавов я тоже получил кучу «комплиментов» на предмет моей седины, но без упоминания «учений Тайной канцелярии».

– Это меня госпожа штаб-ротмистр довела. – Я решил отшутиться и многозначительно покосился в сторону Вяземской.

– И чем же? – демонстративно «возмутилась» Вика. – Своей любовью и лаской?

– И ими тоже, – кивнул я и ретировался в сторону дворцовых. От греха…

Кузьмин от комментариев не отказался тоже, но по несколько другому поводу:

– Ну, царевич, с освобождением тебя!

– В смысле?

– Откинулся, в смысле, с казарменного положения. В твоем случае ещё и усугублённого бессрочным арестом и гауптвахтой.

– А, ты в этом смысле, – отмахнулся я. – Кстати, в училище были свои плюсы.

– Можешь не рассказывать, – ухмыльнулся он. – Как вспомню свою учёбу, так сразу на душе благостно становится. Если бы я тогда знал, какие это были светлые денёчки. – Колдун вздохнул. – Кабы молодость знала, а старость могла…

Во втором часу дня на полигон заявилась целая процессия: все старшее поколение Романовых, в том числе и моя царственная бабка, родитель с братом Николаем и цельных три генерала с подполковником: Нарышкин, Орлов, Михеев и Смолов. Отдельно двигались аж шесть валькирий, и у меня появились нездоровые подозрения.

После построения и приветственной речи императора великим князем Николаем Николаевичем был озвучен план предстоящих показательных выступлений, состоящий из четырех основных пунктов: захват противника, применяющего стихии, освобождение заложников, рукопашный бой и отражение атаки вражеских колдунов.

Когда на другую сторону полигона отправились отец, дядька Николай и Прохор, я тихонько поинтересовался у своего начальника охраны:

– Владимир Иванович, а почему вас с подчинёнными не заставили «оказывать сопротивление»?

– Наши силы берегут, – пояснил он. – Мы будем роль злодеев исполнять, которые заложников удерживают. Да и специфика у нас больше на защиту направлена, а тут… Объективности ради твоего отца с дядькой и послали.

– А Прохора они зачем с тобой потащили?

– Так для массовки. Ну и для легкого сопротивления при непосредственном захвате.

– Ясно.

Насколько я мог видеть, воспитатель действительно встал немного в стороне и замер в ожидании, а дядька Николай как раз махнул рукой, и подразделение «Волкодав» в полном составе рвануло через полигон к ним с отцом.