Камень третий. Дымчатый обсидиан
Шрифт:
Несмотря на неудачу с Паутиной, судьба, казалось, благоволила Ученику: дождь вскоре кончился, под ноги вместо хлюпающей при каждом шаге раскисшей земли легла добротная каменная дорога, а где-то через пару часов пешего хода Кан увидел вдали дымок, поднимающийся из труб таверны в бледное весеннее небо. На ум сразу пришли жаркий камин в общем зале и кухонное пекло, дразнящее ароматами специй, пекущегося на углях мяса, шкворчащей на сковороде рыбы…
…Кангасск вспомнил, что денег у него тоже с собой нет, и невесело посмеялся над собственным бестолковым положением. Все это можно было, не мудрствуя, обозвать одним
Таверна «Шлычий глаз» стояла к дороге боком. Добротное довоенное здание, отреставрированное, видимо, не так давно. Примечательно, что его окружала без малого сотня пестрых файзульских шатров. Зная, что Академия Гердона во множестве нанимает работников из числа живущих рядом с ее стенами файзулов, можно было предположить, что, во-первых, в «Шлычьем глазе» следует ожидать столь любимого Гравианной (и, как ни странно, Кангасском) наваристого чая и прочих прелестей файзульской кухни, а во-вторых, — что часть шатров хозяин таверны просто сдает, как дешевые комнаты.
Остановившись у дверей, Кан задумался, стоит ли вообще заходить. Почему-то не хотелось. Не радовал Ученика этот «Шлычий глаз». Даже будь у Дэлэмэра с собой пара золотых на шикарный обед, он бы сильно подумал, стоит ли переступать порог этой гостеприимной таверны. Дело было не в ней, нет; дело было в самом Кангасске. Странное, неуместное ощущение, будто он ступил на чужую территорию или явился без приглашения в чье-то жилище, давило, заставляя невольно опускать плечи.
В задумчивости Кан обвел взглядом многочисленные шатры, меж которых играли файзульские ребятишки и неспешно расхаживали взрослые файзулы, облаченные в костюмы и накидки из индижи. Редко кто бросал взгляд в сторону Ученика: без чарги одинокий путник был никому не интересен.
Кан пожал плечами. «Наверное, я устал… — мотнув головой, мысленно сказал он себе, не найдя иного объяснения. — Hе стоило лишний раз трогать Триаду и злиться на все и вся, так никаких нервов не хватит. Шут с ними, с дурными мыслями, надо просто найти Эанну и оставить эту таверну за спиной. Только и всего… И — да… в таверне чаргу точно искать незачем».
Сменившийся ветер принес смолистый аромат зигарелл, всколыхнувший воспоминания о портовых городах, тонущих в их сизом дыму, о безграничном море, о многом, что связано с ним… «Ювель»; Зига, Орион и Мералли; Ффархан…
Зигареллы? Здесь?.. Кангасск озадаченно завертел головой.
— Эй, Дэлэмэр! — окликнули его.
Это был Аррин, тот самый маг, что не так давно делился с Каном красной сальвией. Он стоял на балкончике второго этажа, облокотившись о перила, и с довольным видом раскуривал длинную зигареллу.
— Привет, Аррин! — отозвался Кангасск. В голосе невольно прозвучала радость: что ни говори, а увидеть знакомое лицо в данной ситуации оказалось не просто приятно: это было настоящим лучом света среди всего происходящего.
— Я тут зигарелл прикупил у одного приезжего, — добродушно улыбнувшись в ответ, похвастался наемник. — Хочешь, угощу? У меня их целый пучок.
— Спасибо, не курю, — Кангасск пожал плечами, а потом добавил отрешенно-задумчиво: — …никогда не курил… Скажи, Арр, ты чаргу не видел
— Чаргу? — Аррин пыхнул дымом и удивленно уставился на Кана. — Видел, конечно. Недавно совсем. За таверной сидит до сих пор, поди. Мне и в голову не приходило, что ты ее потерял.
— Спасибо…
— А что…
— Спасибо-спасибо!.. как-нибудь потом объясню…
Развернувшись, Ученик быстрым шагом направился в обход таверны. Уверенность в том, что чаргу кто-то сманил, крепла в его душе с каждой секундой. Разговором все обойдется или же выльется в спор на мечах, Кангасску было уже все равно: в любом случае отступать он был не намерен.
Завернув за угол, он действительно увидел свою Эанну, но… просто замер на месте, удивленный до глубины души…
Рядом с чаргой стояла девочка лет пяти, худенькая и молчаливая. Кажется, она зябла на ветру в своей легкой одежде, или же просто побаивалась большого рыжего чудища. Эанна же не замолкала ни на секунду: восторженные мурлыканья и скулеж говорили яснее любых слов, обозначающих счастье… Вот она припала на передние лапы, жалобно глядя на человечка снизу вверх, вот осторожно ткнулась носом в меховую шубку девочки.
Наконец, поддавшись на «уговоры», девочка протянула тонкую ручку и робко тронула усатую щеку чарги.
В тот же момент Эа увидела Кангасска и, виновато заурчав, отступила на шаг. Обернулась и девочка… Дитя двух народов, она унаследовала правильные северянские черты лица и файзульский разрез глаз. Раскосые, темные, эти глаза могли смотреть и на степное солнце, не моргая.
Девочка подняла взгляд на незнакомца. Несколько мгновений она просто смотрела на странного воина. Белоснежная седина; старый шрам, тонкой полосой рассекший бровь; удивительная чешуйчатая броня, видневшаяся из-под плаща; сабля; фляжка с аноком меллеосом… этот человек не был похож ни на кого, виденного ею раньше. Он был удивительный. Он был яркий. Но удивление быстро сменилось страхом: должно быть, вся злость, приготовленная Каном для неизвестного «похитителя», исказила его лицо; быть может нет… в любом случае, ребенок почувствует то, чего не заметит взрослый.
В конце концов девочка сорвалась с места, точно отпущенная пружинка, и побежала прочь так быстро, как только могла. Она быстро скрылась из виду, затерявшись среди шатров и редких северянских построек.
— Стой, Эа, — холодно приказал Кан, когда чарга собралась последовать за ней.
Эанна, в свою очередь, взглянула на Кангасска с таким укором, что того тут же больно цапнула за душу совесть. Укус вышел чувствительным, заставил опомниться. Кан пытался даже сказать что-то мягкое, утешительное… невнятно вышло.
Презрительно фыркнув, чарга отвернулась от хозяина и неспешно зашагала прочь.
Ученик молча смотрел, как она уходит. Одно за другим, мимо проносились воспоминания… как встретил Эанну, когда лежала она раненая, обессилевшая, похожая на рыжий холмик… как пытался найти с нею общий язык… как ругал ее порой за скверный характер… как она играла с Милией и маленьким Лайнувером… И чувство потери, которое Дэлэмэр не вполне осознал поначалу, росло, наливаясь кипятком и горечью.
Нет, он не мог просто развернуться и уйти сейчас. И когда покачивающийся кончик хвоста Эанны исчез за поворотом тропинки, огибающей лысый холм с лепящимися к нему шатрами, что-то словно подтолкнуло Ученика в спину: он сделал шаг, другой, а потом пустился бегом.