Камень третий. Дымчатый обсидиан
Шрифт:
…Желтые драконы впервые прилетели в Арен-кастель через неделю после того, как родился Кангасск… какой же силы должен был быть всплеск магии (или «радости» нарры, о которой твердил Осаро), чтобы дотянуться до Драконьих Островов и выманить оттуда этих любопытных тварей!..
Но почему…
Ответ пришел сразу же, стоило только задуматься…
— Я… — Кан запнулся. — Я знаю, почему…
— Да? — опешил Сенэй. Он даже невольно отступил на полшага.
— У меня нет никакого особого дара… Все дело в простом совпадении… — Кангасск с тяжелым вздохом
— О чем вы говорили? — спросила Влада. Голос ее дрогнул; можно представить, каково ей лишний раз вспоминать о том, кто принял однажды такое тяжелое наказание и до сих пор страдает в обсидиановой тюрьме вместо нее…
— Он хочет, чтобы я пришел к нему. Еще пару недель назад я видел сон, где он назвал мне Пятую гору Кольца и сказал, что будет ждать…
— Но зачем?..
— Я не знаю…
Владислава Воительница положила руки Ученику на плечи.
— Совпадение… — невесело улыбнулась она, глядя в ясные зеленые глаза Кангасска. — Для тех, кто касался горящего обсидиана, не бывает совпадений…
— Но я не касался… — возразил было Кан.
— Я не о тебе… я о твоем отце… — вздохнула Влада и вновь обернулась к нарратам. — Друзья мои, — сказала она им, и в вечно юном ее голосе звучала горечь. — Война начнется в Торгоре. И пока враг не знает о таком оружии, как арен, у нас есть шанс удержать первую волну прорыва… Я хочу, чтобы вы возглавили армию Странников и вели ее так, как подсказывает вам нарра.
Нарраты склонили головы. Боль… боль и страдания предчувствовали они для этих двоих — Учителя и Ученика. И с этим предчувствием ничего нельзя было поделать…
— Да хранит тебя милость Локи, Владислава, — тихо и печально произнес Невелл.
— И тебя, Кан… — прошептал Сенэй, опустив глаза…
Глава двенадцатая. Договор
«Синеватые прожилки льда покрывают пористую твердь скалы, как рунная вязь… Пока меня не было, тепло приходило сюда. На краткий миг — и внезапно вернувшийся холод тут же прихватил его, заключил в эти льдистые узоры.
Рунная вязь… нечитаемые письмена. В солнечных бликах все они пульсируют, как живые…»
Словно завороженный, Максимилиан смотрел на легкие облачка пара, слетавшие с его губ. Он не сразу понял, что произносит вслух свои странные, бессвязные мысли… Он давно ни с кем не говорил…
«…Площадка… крохотное льдистое плато на небесной высоте… Трансволо — вот единственный способ добраться сюда. Моя кровь, однажды вмороженная в этот лед, до сих пор горит здесь алым цветком… Ее занесло снегом… совсем немного: слишком силен ветер, чтобы снег мог надолго задержаться здесь… Если я не потороплюсь, ветер и со мной справится, когда силы меня покинут…»
Тоска, жестокая и пронзительная, сковывала душу; внутренний холод, он всегда самый страшный… и слова — призраки нерожденных стихов — с ветром уносились прямо в небо…
Максимилиан
«…Не упрямься, — отрешенно шептал замерзший мальчишка вековой скале. — Не надо… просто отдай мне Северную Хору…»
Как это было давно… умирая, Макс опустил стабилизатор в одно из углублений пористой скалы, не задумываясь над тем, легко ли будет вернуть его обратно. А скала вцепилась в гладкий камешек мертвой хваткой, заключив его в лед как величайшую драгоценность.
…Спрятав лезвие в диадемовые ножны посоха, Максимилиан сотворил Фиат-люкс; это удалось неожиданно легко: еще бы! ведь теперь Хора Солярис, что покоится в Торгоре, в трещине высохшего фонтана, в два раза ближе к этой горе, чем раньше. Но, быть может, дело не только в этом… Сын миродержцев, в пути исхудавший так, что на нем стала болтаться одежда, приобрел иную силу. Дело ли в крепнущей воле и растущем отчаянье… или же в происхождении… но Макс, пришедший сюда, стал сильнее, чем когда бы то ни было…
Стекающая с пальцев вода, едва миновав тепло магической сферы, вскоре застывала вновь — причудливыми сталагмитами на поверхности горной площадки. Фиат-люкс грел руки и душу. Глядя на него, Максимилиан немного пришел в себя, успокоился и перестал бросать непонятные слова на ветер. На гладкую Хору, удобно уместившуюся в ладони, он смотрел уже спокойно.
«Я устал… — только и подумал он. — Очень устал… Нужно закончить все это как можно скорее. Немного осталось…»
Прихватив молчащий посох и сжав в кулаке Лунарис, сын миродержцев шагнул в Провал. Не закрывая глаз: этот условный жест был ему больше не нужен, так же, как и время на подготовку трансволо: собираясь переместиться к этой скале, Макс без малейшего удивления обнаружил, что теперь оно достигло нуля. Как у Владиславы и Серега…
Багровая неподвижность вспыхнула перед взором Максимилиана. Вновь — солнце, застывшее в небесах на рассвете, и дождь, целую вечность летящий к земле.
И это то самое место… Возможно, поглядев по сторонам, Макс нашел бы свой прежний меч, потерянный в бою… Прежний… тот, что без гарды…
Устало опершись на диадемовый посох, Максимилиан стал ждать. А ждать пришлось совсем не долго…
…Такой пристальный взгляд почувствуешь и спиной… «Что ж… — вздохнув, подумал Макс. — Эльм Нарсул звали тебя, когда ты был человеком. Посмотрим, много ли в тебе от того человека осталось…»
Юный миродержец неспешно обернулся: все пятеро шутов уже были здесь: кто-то, должно быть, растревожил Провал недавно, раз они поспели так быстро… Шуты стояли совсем рядом — не далее трех шагов. Вряд ли Максу удалось бы уйти сейчас без боя. Да он и не собирался…
— Мальчик, ссславный мальчик… ты нас обидел… — зашипели сразу двое — уродливые, змееподобные близнецы с неподвижными глазами и тонкими серпиками ядовитых зубов, торчащих у каждого под нижней губой.
Седой горбун, стоявший поодаль от близнецов, лишь усмехнулся Максу, подняв над головой обе когтистые лапы… Миродержец болезненно скривился: правая половина лица и правая рука, перебитая когда-то страшным ударом, так и вспыхнули — слишком свежо еще было воспоминание…