Камень третий. Дымчатый обсидиан
Шрифт:
— Куда?
— В Кулдаган.
В детстве маленький Кангасск признавался в ненависти к Кулдагану не раз и не два. Беспощадная жара днем; суровый холод ночью; непреклонный культ Прародителей, поставивший крест на его счастье раз и навсегда… Но теперь, готовясь к возвращению на родину, Кан испытывал странное чувство. В нем было много радости и много печали; и, пожалуй, радости было больше.
Облачившись в предложенные Учителем одежды, он стал похож на молодого Странника, а еще понял, отчего короткий переход по пустыне дался ему в свое время так тяжело. Дело было в легкой одежде, какую носят горожане и в какой он по незнанию отправился в путь: она лишь закрывает тело от прямых лучей солнца и не позволяет сильно замерзнуть ночью, пока
…Кангасск возвращался в Кулдаган. Тот самый Кулдаган, в который влюблен был суровый старик Осаро. Кулдаган, о котором говорят пропыленные ареном Странники только на языке мире Ле'Рок… В этот Кулдаган маленький изгой вглядывался часами, сидя на краю городской стены равнодушного, тесного Арен-кастеля. Кулдаган истинный, древний…
Трансволо открылось вдали от городов, где-то посреди пустыни. Как всегда, первыми в восприятие ворвались звуки: со всех сторон неслась переливчатая речь мира Ле'Рок, изобилующая бесчисленными «оло» и «ч». Влада объяснила Кангасску, в чем тут дело: три аспекта арена — песок, стекло и монолит — пронизывают всю жизнь Странников. Даже речь мира Ле'Рок соответствует им. У них есть серьезные, «монолитные» слова, выражающие самые важные понятия, к примеру, такие как «арен» и сам «Кулдаган». Есть гладкие, «стеклянные», отображающие свойства вещей, например, «ларрика» — красивая или «невереон» — загадочный. А все эти бесчисленные конструкции из «оло» и «ч» подобны песку: это слова, выражающие эмоции, простые действия и незначительные вещи; в зависимости от интонации, с которой их произносят, они могут принимать тысячи значений и почти не переводятся на язык Омниса.
Только Странники говорят на языке мира Ле'Рок; и столько Странников — многие сотни — Кангасск не видел еще ни разу за свою жизнь. Даже воевать с желтыми драконами собралось всего пятьдесят — и эти люди показали себя тогда грозным воинством. А сейчас… нет, Кан и представить себе не мог, что их вообще ТАК много на свете.
По-хозяйски обращаясь с ареном, Странники за короткое время подняли среди дюн целый город, обратив часть песка в стекло и монолит. Постройки были самой причудливой формы, но чаще всего они представляли собой башни с круглым основанием или диковинные пестрые пузыри, влажно блестящие на солнце.
Увлекая пораженного до глубины души Кангасска за собой, Влада углубилась в лабиринт монолитных улиц городка. Двадцать лет жизни, не помня себя, Владислава Воительница провела среди этих людей; это было три тысячи лет назад… Тем не менее, и сейчас Странники принимали ее как свою, а на языке мира Ле'Рок Влада разговаривала совершенно свободно. Видимо, за три тысячелетия он не сильно изменился, как и сам Кулдаган.
«…Лоч'ол челоло олочерк ол…» — неслось со всех сторон; звонкие детские и низкие взрослые голоса… В речи Учителя и Странницы, разговорившихся посередине улицы «оло» и «ч» мелькали не так часто — видимо разговор был серьезный, раз использовались в основном «стеклянные» и «монолитные» слова… От всего этого многоголосия у бедного Дэлэмэра через некоторое время начало сводить челюсти: так всегда бывает, когда слишком долго вслушиваешься в слова чужого языка.
Наконец Странница откланялась и Влада вновь обратила внимание на своего Ученика.
— Это Чиона, — сказала она, кивнув вслед уходящей женщине. — Мы говорили с ней об оружии. Сегодня отгрузили еще партию — две тысячи клинков… Странники помогли нам решить проблему с вооружением новобранцев.
— Я понял, — Кан щелкнул пальцами. — Монолит. Мастер говорил мне, что раньше Странники делали монолитное оружие, но потом отказались от него, когда оценили сталь по достоинству.
— Да, — согласилась Влада. — Монолит — тонкослойный, который идет на клинки — хрупок. И это большая беда. Но, боюсь, выбора у нас нет.
Кангасск мрачно усмехнулся: низкосортная сталь и хрупкий монолит — с этим
Вскоре ему показали монолитный меч: он оказался неожиданно красив и изящен, а по весу и цвету напоминал привычный омнисийцам стальной. Монолитное происхождение выдавал характерный мокрый блеск, которым отсвечивали на солнце и рукоять, и лезвие. Вначале настроенный скептически, молодой оружейник сменил гнев на милость, когда опробовал пустынное оружие: монолит показал себя очень и очень достойно. Особенно это касалось баланса меча и остроты лезвия, чем далеко не всегда могли похвастаться мечи, выходившие из кузен, которые приняли на вооружение поточный метод Кангасска. Следовало признать: монолитный меч не уступает мечу, что носит за поясом сама Владислава Воительница, ничем, кроме хрупкости: даже ронять монолит без риска повредить его можно только в песок или на мягкую землю…
Но — нельзя не согласиться — лучше бежать в бой с хрупким мечом, чем с деревяшкой — а это для многих было бы неизбежно, если б Омнис положился только на кузни.
Остаток дня Кангасск Дэлэмэр провел в безграничном восторге от того, как легко и красиво Странники переводят один аспект арена в другой. Это была магия, но поддержки какой-либо Хоры Кан в ней не чувствовал, как не чувствовал ее, например, в огне дракона-зажигалки.
Постепенно ему становилось ясно, отчего Странники живут так, как живут: скрываясь от остального мира, эти удивительные люди сумели сохранить собственные природные стабилизаторы, уберечь их от губительного действия искусственной хоровой магии и теперь пользовались той магией, что дана им природой изначально. Более контактные жители городов утратили власть над ареном, скорее всего, потому, что попали под влияние магии Хор; однажды разрушенный у Прародителей, стабилизатор до сих пор передается по наследству потомкам в таком виде.
Это открытие воодушевило Дэлэмэра невероятно. Правда, он не знал, что с ним делать…
Засыпал он под крышей монолитного домика, уставший и счастливый, глядя сквозь стеклянное окошко на заходящее солнце… Посещение лагеря Странников стало для замученной предчувствиями души настоящим лекарством, Влада была права.
Единственным, что немного огорчило Кангасска, было то, что за целый день, проведенный среди людей пустыни, он не увидел ни одного знакомого лица. Честно говоря, он надеялся встретить здесь старика Осаро или хоть кого-нибудь из тех Странников, с кем его в свое время сталкивала судьба. То, что их здесь не оказалось, стало для Кангасска настоящим разочарованием.
Глава одиннадцатая. Нарра
…Утром, дожидаясь, пока Влада освободится и уделит ему минуту-другую, Кангасск наблюдал, как открывают новый колодец. Именно «открывают», потому что «копать» его никто и не думал.
Старик, окруженный стайкой любознательных ребятишек, не возражал, когда к его маленьким ученикам присоединился Кангасск.
— Ученик Влады… — произнес он уважительно.
— Да… — рассеянно улыбнулся Кан. Незаслуженное особое отношение всегда смущало его; привыкнуть к нему Ученик миродержцев не смог до сих пор. — Я Кангасск Дэлэмэр, — представился он, хотя нужды в этом не было никакой.
— Олоро'олч, — улыбнулся старик. Оставалось только гадать, что это значит. Странник вновь заговорил на языке Омниса: — Приятно познакомиться. Я Маор, — представился он, добродушно посмеиваясь. Дети присоединились: раздалось тихое сдержанное хихиканье.
Чувствуя себя бестолковым здоровым увальнем, Кангасск присел на песок рядом с ними, благо чуть показавшееся над горизонтом солнце не успело еще раскалить пустыню.
Маор был учтив, как все Странники. Каждое действие он объяснял по-омнисийски, чтобы Кангасску, единственному, не говорящему на языке Ле'Рока, было понятно. А уж терпению, с каким он отвечал на все возникавшие у наблюдателей вопросы, мог позавидовать любой городской мастер. Казалось, у старика в запасе вечность и детское любопытство, равно как и шалости, нисколько не докучает ему…