Камень третий. Дымчатый обсидиан

Макарова Ольга Андреевна

Эту неделю враги не сидели без дела… Изучив обстановку в Омнисе (в то время как раз был разгар пробуждения детей тьмы), они обратили ее себе на пользу, причем каждый на свой манер. Эльм Нарсул собрал под свое крыло многие тысячи темных созданий и каким-то непостижимым образом заставил их повиноваться себе. Что до стигийских пауков… то они скопировали их стратегию… И если замаскировавшегося под человека Темного без особых проблем вычислял и уничтожал любой Марнс, будь ему хоть шесть лет от роду, то на стига, принявшего человечье обличье, жители Марнадраккара никак не реагировали, и распознать его заранее

было практически невозможно. Война перешла в новую стадию, отзвуки ее слышны по всему Омнису до сих пор.

И, если бы не возвращение магии… вряд ли эта война кончилась бы так скоро…

…Собственно, в первые два года, самые тяжелые из всех семи, ситуацию спасали изумрудные драконы. Тысячи и тысячи их прибыли на континент… Астэр была права насчет того, что они вернутся. И насчет причины возвращения — тоже… Первый же дракон заявил ей, что они вернулись ради Кангасска Дэлэмэра, которого чтили как «живой водопад белого света»… в последний раз столь высокого титула среди изумрудного народа удостаивался лишь легендарный пират и поэт Зига-Зига.

…Вечером, все еще пытаясь разобраться в услышанном за день, Кангасск стоял на монолитном балконе с витыми перилами и глядел на засыпающий Кулдаган… на свежую зелень ложился иней — бриллиантовое крошево, в которое опускающийся на пески холод превращал лиственную влагу.

Уединение последнего Ученика миродержцев нарушила Астэр, дочь звезд.

— Как дела, Кангасск? — спросила она и добавила тихо: — Я понимаю, тяжело, когда столько перемен сразу…

— Астэр… — перебил ее Кан.

— Да?

— Эдна… — хрипло произнес он и продолжил, прокашлявшись: — Где она?

Дочь звезд накрыла его руку, лежащую на перилах, своей.

— Она умерла… — сказала Астэр печально.

— Как это случилось? — упавшим голосом произнес Кангасск. — На войне?..

— Нет, Кан, — дочь звезд покачала головой. — Она умерла вскоре после рождения Милии… Понимаешь, горячая человечья кровь и холодная — драконья конфликтуют между собой… потому женщины-драконы почти всегда умирают, когда рождается ребенок-полукровка. С человеческими женщинами такое редко происходит: видимо, горячая кровь сильнее… Она не выжила. Без магии мы с Орионом мало чем могли помочь ей, а Влады и Серега не оказалось рядом… прости нас…

— … Вы не виноваты, — отрывисто произнес Кангасск Дэлэмэр после долгого молчания. — Извини… я должен побыть один… — и поспешил выйти за дверь.

Ночь он провел без сна. Слезы душили его, но никак не желали пролиться и облегчить страдания сердца… «Я убил ее… — повторял Кан тысячи раз. — Но, видит Небо, я не знал!.. не знал…»

Измученный, он заснул под утро. И когда в кромешную тьму его сна крадучись пробрался нежный аромат горячего какао, Кан потерялся во времени. Казалось, он сейчас откроет глаза посреди снежной равнины, на полпути к Серой Башне, и рядом будет Учитель… Влада… и она посмеется над ним, беспечно задремавшим на снегу…

Кангасск уже почти поверил, что так и будет… но, открыв глаза, увидел стеклянное окошко, монолитные стены и — улыбающуюся

Милию с огромной кружкой горячего какао в маленьких ладошках…

— Доброе утро, папа! — сказала девочка весело. — Выпей какао…

Кан сел на кровати и, принимая кружку из рук дочери, виновато улыбнулся в ответ… Что-то дрогнуло в его груди — и, поставив нетронутую кружку на прикроватный столик, он обнял девочку так ласково, как только мог.

— Ты прости, что я проспал все это время, — сказал он невпопад. Просто нужно было сказать хоть что-нибудь.

— Это ничего, — беззаботно отозвалась Милия, доверчиво ткнувшись носом в его плечо. — Зато ты спас целый мир…

Кангасск, ничего не ответив, поцеловал дочь в лохматую макушку…

«Если бы я только мог спасти твою маму…» — с тоской подумал он, а вслух произнес:

— Я теперь всегда буду с тобой… правда-правда…

— Я знаю! — гордо сказала девочка. — Ты ведь бессмертный. Как Астэр и Орион…

Бессмертный… Маленькой Милии, дракону-полукровке, которую ожидает еще тысяча-другая лет жизни, это казалось прекрасным. Кангасску же стало жутко, когда он осознал свою судьбу в полной мере: пережить братьев и сестер… Джовиба… всех, кого знал до сих пор… и, в конце концов, саму Милию…

…Дети звезд, стоявшие у высокого окна в главном зале, не сговариваясь, обернулись к вошедшему Кангасску… Еще вчера бедняга выглядел потерянным и несчастным, сейчас же он просто сиял: улыбающийся, радостно-лохматый, он переступил порог монолитного зала, держа счастливую Милию на плече… Седые волосы, безжизненно повисшая правая рука… цветущий, веселый, Кангасск Дэлэмэр, казалось, вовсе не замечал этих следов, оставленных ему войной…

— Глянь за окошко, — сказал Орион, указывая большим пальцем себе за спину. — Похоже, мы исчерпали лимит кулдаганского гостеприимства…

Кан осторожно опустил на пол Милию и подошел посмотреть: за окном всюду, насколько хватало глаз, лежал белый снег. Зеленая трава, покрытая им, наверняка была уже мертва… и лишь Северные первоцветы, чьи семена, как и все остальные, притащил сюда бродяга-ветер, упрямо тянулись к восходящему солнцу, поднимаясь ввысь увенчанными белыми шапочками снега.

— Куда теперь? — спросил Кан.

— Куда хочешь… — развел руками Орион, сын звезд. — Хочешь посмотреть на свой родной Арен-кастель?

— Хочу.

Глава шестнадцатая. Эмэр

Караванщиков Кулдагана ожидает несколько дней разочарования, ибо, в связи с внезапным снегопадом, все чудесные теплые изделия из пустокоровой шерсти — будь то тончайшие пуховые платки или знаменитые на весь Север валенки, оказались на самих горожанах: выторговать что-нибудь шерстяное в ближайшее время вряд ли удастся. Первый же наррат, у которого ты спросишь о погоде на неделю, скажет: будет холодно и снежно, и никакое солнце не поможет, потому что на то воля арена.