Камень третий. Дымчатый обсидиан
Шрифт:
И сейчас, когда Шалэм вновь набрал полную грудь воздуха и вдохновенно заговорил, Кан с усталым вздохом прикрыл глаза ладонью, как иногда делал Серег Серый Инквизитор, находясь в неопределенном состоянии духа — между гневом и огорчением.
— Жители Арен-кастеля! — порывисто жестикулируя, хорошо поставленным голосом вещал шель… Шалэм. — Перед вами стоит блудный сын нашего народа, после долгих скитаний вернувшийся на Родину! И мы гордимся им! Он герой, в веках прославивший Арен-кастель! С самими миродержцами плечом к плечу вставший против врага! Величайший сын Дэл и Эмэра, не правильностью черт, но
Толпа взорвалась радостными криками и подалась вперед… Те, кто только не плевал в Кангасска, пока тот жил в городе, сейчас готовы были целовать край его плаща; да что там — они отпихивали друг друга и мчались вперед в надежде просто дотронуться до живой легенды…
Нет уж… меньше всего Кангасску хотелось участвовать в этом безумии, но все пути к отступлению были уже отрезаны. Вряд ли следовало винить в том, что все так случилось, кого-либо, кроме лживой змеюки Шалэма… даже у Ориона, сына звезд вид был искренне растерянный: он ничего подобного не ожидал… А теперь… еще чуть — и Сальваторам придется вмешаться, чтобы никто не пострадал в этом столпотворении…
Тогда еще одно воспоминание, давнее и драгоценное, постучалось в его сердце… Он вспомнил, как пересекал вместе с Учителем торговую площадь Хандела, и толпа, так мешавшая продвигаться вперед Кану, совершенно не мешала Владе: люди расступались перед ней, словно обходя незримый, очерченный волей круг… да, это ведь даже не было магией, и когда Кан попросил научить его этому трюку, Влада сказала: «Строй стену между ними и собой». Помнится, у него ничего не получилось тогда — и воспоминание о самом событии отправилось в дальние архивы памяти, чтобы предстать перед мысленным взором Ученика тогда, когда он будет готов…
Сейчас…
«Не подходите…» — спокойно, без злобы подумал Кан, мысленно очертив по площади широкий круг, вместивший всю его маленькую процессию и немного свободного места про запас… И толпа остановилась… Люди по-прежнему восторженно кричали, хлопали в ладоши, толкали друг друга… но незримой границы не переступал никто…
— Изобретательно, — одним словом оценил произошедшее Сенэй. Все взгляды устремились на него. — Подобным образом Странник создает вокруг себя область спокойствия, когда идет сквозь бурю, — пояснил внук Осаро, — вот только я никогда не думал, что и к людям можно применить то же самое…
— Меня Влада научила, — сказал Кан. Нарраты понимающе закивали.
— И что теперь? — спросил Ригон.
Кангасск помедлил с ответом. В какой-то момент взгляд его упал на вывеску родной оружейной, видневшуюся в конце улицы; захотелось зайти, взглянуть на место, где провел половину сознательной жизни… быть может, даже встретить мастера Эминдола… Но, поразмыслив, Кан решил, что… пустое все это, и что это ему не нужно… Родной город обманул его ожидания так же, как когда-то — родной отец,
Развернувшись спиной к оружейной и Шалэму, Кангасск Дэлэмэр неспешно зашагал прочь из города. По пути назад он встретился взглядом со стоявшими на воротах Сальваторами, среди которых были женщины и мужчины… молодые и старые… Охотники, Стражи и амбасиаты… И взгляды бывалых вояк вызвали в душе Кана теплый отклик: они смотрели на него с уважением, немного — с сочувствием, но — как на равного; как на человека, а не на идола. Потому, молчаливо прощаясь, Кан отвесил им искренний ученический поклон — в знак признательности и уважения.
— …Зря я притащил вас в Арен-кастель. Простите… — сказал Кангасск своим спутникам, когда город остался позади.
— Кто ж знал! — хмыкнул Орион Джовиб, покачав головой. — Ничего, Кан. Не бери в голову.
— Странно это… — пожал плечами Кангасск. — Пока я жил там, на меня только не плевали, а теперь — объявляют Эмэром!.. Конечно, это все Шалэм — наврал людям с три короба… но люди-то — почему поверили?
— Толпа не помнит прошлого, — пространно произнесла Киррала.
— Если говорить конкретно о горожанах, то они и Прародителей-то толком не помнят… — недобро ухмыльнулся Сенэй.
— …Куда бы ты хотел теперь, Кан? — произнесла Астэр мягко, явно пытаясь сменить тему и не дать разгореться давней неприязни Странников к горожанам.
— Не знаю, — пожал плечами Ученик. — Теперь вы с Орионом решайте, куда.
— Тогда мы идем домой… — отозвался сын звезд.
Глава семнадцатая. Письма
Провал — поистине дырявый мир. Если попытаться сопоставить все его дыры с различными местами Омниса и совместить две карты — провальную и омнисийскую, — то получится невообразимо запутанный лабиринт: рядом встанут Пятая гора и Арен-кастель, Ивен и Столица, бухта Бенай и Черные Острова… Хорошо еще, что таких дыр — постоянных, а не временных, которые по своему усмотрению открывали и закрывали миродержцы, — мало — иначе даже в собственном доме никто уже не мог бы чувствовать себя в безопасности. Но все точки выхода, созданные вместе с Омнисом, остаются таковыми по сей день, не смещаясь и не увеличиваясь в количестве.
— Думаю, хватит с тебя экскурсий по Провалу, Кан, — решил Орион, сын звезд. Все ясно: когда голос бывшего пирата вновь обретает прежние нотки, спорить с ним уже бесполезно. — Ничего нового ты там не увидишь, да и переход до Юги далекий; зачем лишний раз искать себе на голову неприятности… тем более, с нами ребенок…
— Я не ребенок! — упрямо вставила свое слово Милия, чем вызвала улыбку отца.
— Юная леди… — на ходу, даже не сменив тона, поправил себя Орион и продолжил: — Думаю, все согласны взять трансволо до Цитадели?
Странники переглянулись. Сенэй весело подмигнул сестре:
— Ты стоишь на пороге своей мечты, Кира, — с теплом произнес он.
— Я всегда хотела взглянуть на мир за пределами Кольца, — сказала Киррала Кангасску. — Возьмешь меня с собой, братик?
— Возьму, — улыбнулся Кан в ответ. — Сенэй, Ригон… а вы?
— Да уж прогуляемся, — добродушно хмыкнул Ригон. — С твоей подачи, весь мир теперь открыт для Странников… хотя мне, к примеру, не очень-то уютно будет там, где нет арена…