Камень третий. Дымчатый обсидиан
Шрифт:
— Потому я знаю его лучше, чем кто-либо еще, — продолжала Эдгари. — Это большая ответственность и большой риск, учитывая, что он теперь правит теневым Луром… И ты как его друг, рискуешь тоже… Но вернемся все-таки к самому Рафдару…
— Ты сказала, он парень неоднозначный, — напомнил Кангасск.
— Да, — Эдгари прокашлялась. — Пойми, он вырос среди воров и убийц. И сам далеко не ангел. Порой может быть очень жестоким… Первого человека, к примеру, он убил в десять лет; хотя тогда он просто спасал свою жизнь… Дальше — больше… особенно, когда возвращал свой лурианский титул. Но я же говорю, с ним не все так просто. Он — не равнодушный, — это она выделила
— Хорошо, — пообещал Кангасск. — Буду.
— Я твоего будущего не вижу, — с пониманием улыбнулась Эдгари. — Но чувствую, что ты пропустил мои слова мимо ушей. Как Раф всегда пропускает… Послушай, Кангасск, — тон гадальщицы резко сменился на суровый; шутки кончились. — Будь ему другом, общайся с ним, что угодно… НО… не переступай черты. Твои интересы никогда не должны пересекаться с его интересами. Особенно это касается дел Лура. Помни это.
Кангасск угрюмо кивнул.
— Я понял, — сухо сказал он.
— Надеюсь, — скептически усмехнулась Эдгари. — Давай сменим тему… расскажи мне, что сейчас происходит в Таммаре… — сказала она, смягчаясь.
…Каковы бы ни были дела у теневого короля, а обернулся Рафдар всего за сорок минут.
— Все в порядке? — еще с порога поинтересовалась у него Эдгари.
— В полном! — лучезарно улыбнулся он. — Это все так, мелочи жизни… — махнув рукой, Дайн младший проследовал к столу, где занял свое место. — О чем был разговор?
— О Таммаре, — ответила гадальщица и подлила ему горячего чаю. — Кангасск ведь оттуда пришел.
— А… Таммар, — закивал Рафдар. — Хороший был город… Нет, я серьезно. Я там бывал вместе с дедом, до войны… Первый город, который я вообще видел после Лура… — он смутился и, оборвав на середине начатую было фразу, сосредоточенно захрустел лепестками рамниру.
«У короля теней не может быть детства. У короля теней не может быть слабостей…» — так, кажется, гласит одна старая книга. Кангасск такой не читал, естественно, но о причине смущения Рафдара примерно догадывался: рассказывая о своем детстве, Дайн младший переступал некую грань. Если оглянуться на Немаана и вообще на внимательных людей, запоминающих каждую мелочь, то становится ясно, почему личные воспоминания, будучи известны кому-то, делают человека слабее.
— А я первым после Арен-кастеля увидел Торгор, — сказал Ученик миродержцев. Это был сознательный шаг навстречу. — Я туда ездил вместе со своим мастером…
— Мастером? — оживился Рафдар.
— Да. Я оружейник, — просто поведал Кан. — Мастер Эминдол научил меня всему, что я знаю…
— Расскажи… — развел руками Рафдар и, видимо, почувствовав, что его просьба прозвучала больше похожей на приказ, добавил для верности: — Пожалуйста…
Небо хмурилось. День, начавшийся с радостного солнечного утра, готов был вот-вот одарить город Лур проливным дождем. Серое месиво туч клубилось в небесах; по улицам шарил сырой ветер…
Распрощавшись с Эдгари, Рафдар зазвал своего
Эти внимательные наблюдатели неназойливо держались поодаль от своего короля и Ученика миродержцев и следили за каждым их шагом. Но слова на таком расстоянии они вряд ли могли разобрать, да и сам Рафдар подслушивания бы, мягко говоря, не одобрил, так что говорить можно было совершенно свободно.
И Дайн младший говорил. Говорил много, напрочь забыв, что перед ним не бывалый вор, а простой оружейник, который давно потерял нить повествования: чтобы даже поверхностно разбираться в делах теневого Лура, надо быть, по меньшей мере, Немааном.
Видимо, почувствовав, что что-то на так, Рафдар замолчал. Странная мысль посетила его: вдруг все, что он с таким воодушевлением рассказывал… все недавние успехи и давние, преодоленные, неудачи… показалось таким мелким и несущественным, что стало удивительно, как можно было убить добрых полтора часа, пересказывая эту ерунду.
— Кангасск, — произнес Дай младший уже совершенно другим тоном.
— Да? — отозвался Ученик.
— Сегодня, у Эдгари ты рассказывал мне про Арен-кастель, про своего мастера, про нашествие желтых драконов… — он не стал перечислять дальше. — Я одного не пойму…
— Что? — не понял Кан.
Рафдар невесело рассмеялся.
— Ты ни слова не сказал о своей семье, — подытожил он. — Что, — Дайн младший криво усмехнулся. — Ученик миродержцев не имеет права на прошлое? Как и теневой король?..
Кангасск надолго задумался над этим вопросом. Действительно… ни слова о матери, ни слова об отце… потому что это уже не его личная история — это часть истории Омниса. Особенно отец…
Отчего-то осознание всего этого возмутило последнего Ученика миродержцев до глубины души.
— Ты знаешь что-нибудь об Ордене Горящего Обсидиана? — хмуро спросил Кангасск.
— Знаю… — Рафдар медленно кивнул. — Дед никогда с ними не сотрудничал, но всегда считался. Эти ребята тоже причисляли себя к теневой братии.
— Так вот, мой отец — глава этого Ордена, — холодно произнес Кангасск. — А моя мать, самая добрая женщина в мире… она была простая жительница Арен-кастеля… Я имею право на прошлое. И оно такое, какое есть.
— Смелый ход, — оценил Рафдар. — Но на будущее: меньше говори о своем прошлом с теми, кого не знаешь… Каждая мелочь в данном случае имеет огромное значение. Умелый плут запросто использует все это против тебя… — он вскинул голову, оглядел улицу и, убедившись, что их по-прежнему никто не подслушивает, продолжил: — Так погиб мой дед, Джанкарт Дайн: когда узнали, что есть я… Мои родители никогда не состояли в тенях. А сам я до десяти лет и не знал, что человек, который взял меня в гильдию девятнадцатым крылом, на самом деле мой родной дед… Его ученица, Ксара, узнала все куда раньше. Расчет был у нее простой: похитить меня, шантажировать деда, потом заставить его предать гильдию — а это смерть, без вариантов — и в завершение всего порешить меня, уже за ненадобностью. Ничего не вышло у этой стервы… — Рафдар сплюнул. — Я ее убил, когда она пришла ко мне с удавкой…