Камень третий. Дымчатый обсидиан
Шрифт:
— Горящий… — невольно вырвалось у Кангасска.
— Что? — переспросила Эдгари.
— Горящий обсидиан. Он шутил подобные шутки со мной, когда его носил Максимилиан… — пояснил Кангасск. Не за тем он сюда пришел, чтобы рассуждать о взаимоотношениях харуспексов и доказывать свою полную некомпетентность в этом вопросе… но раз уж сболтнул, что делать…
— Но ведь ты предсказал падение Торгора, насколько я знаю, — подхватила Эдгари и отметила особо: — Несмотря на запрет Горящего…
— Это просто потому, что я наррат, — вздохнул Кангасск и виновато улыбнулся.
— Как
— Конечно, — с уверенностью пообещал Кангасск. — Я никуда не тороплюсь и все расскажу. Но позволь сначала спросить кое-что…
— Да, конечно, — тепло улыбнулась Эдгари. — Прости, что напала на тебя с вопросами. Ты ведь не за тем пришел, чтобы рассказывать мне истории, верно?
— Верно… — понуро кивнул Кангасск.
— Что-то не так? — Эдгари по-птичьи склонила голову набок.
— Нет-нет, — рассеянно произнес Ученик. — То есть да… Я просто вдруг подумал… а, неважно… — он махнул рукой. — Я ищу девушку по имени Занна. В последний раз я видел ее четырнадцать лет назад еще ребенком… И — почти ничего о ней не знаю…
Эдгари ответила не сразу. Задумавшись, она подошла к окну и отодвинула фарховую штору, впустив в дом немного радостного утреннего света. Отрешенный взгляд; грустная полуулыбка… Сейчас Эдгари была похожа на человека, захваченного давними воспоминаниями.
— Твоей беде помочь сложно, Кангасск, — сказала она, обернувшись. — Но все не столь безнадежно, как тебе кажется.
— Да? — слегка удивился Кан.
— Я знаю, о чем ты подумал только что, — кивнула Эдгари. — О том, что Таммар был довольно-таки большой и людный город и вряд ли я помню каждого ребенка, который четырнадцать лет назад бегал по его улицам… Но Занна не обычный ребенок… Это долгая история, Кангасск. Думаю, ее стоит обсудить не в прихожей, а в главном зале, за чаем.
— Я тоже приглашен? — деловито осведомился Рафдар.
— Я не против, — спокойно ответила Эдгари.
— Я тоже… — вторил ей Кангасск.
Когда отвыкаешь от чая, он неожиданно оказывается бесподобно вкусен. Черный, мелколистовой, с кусочками земляники и молоком. Или зеленый, с листиком лимонно мяты. Или красный — из сушеных диадемовых лепестков — ароматный, с кислинкой… Заскучавший по чаю Ученик так долго не мог определиться с выбором, что Эдгари, по-доброму рассмеявшись, велела своему маленькому внуку заварить гостю по чашечке каждого из трех видов чая.
Что до Рафдара, то он попросил черного с молоком и сладких лепестков рамниру к нему. Грозный глава теневого Лура оказался сладкоежкой тем еще: поданными сластями он хрустел с увлечением, как ребенок.
— …Таммар — древний город, Кангасск, — начала свой рассказ Эдгари. — Ему было уже
Азарии с Самберту суждено было найти одинокое месторождение холодного обсидиана. И не просто найти, а понять душу этого камня. Это были первые гадальщики в мире. Другие пришли позже: благодатное место заселили со временем простые переселенцы, искатели приключений, изгои… Азария и Самберт открыли им тайну гадания. И все потомки этих двоих были хранителями высшего знания, учителями простых таммарцев… душой Таммара, одним словом. Не только их учение, но и одно их присутствие делало город тем, чем он был. Семь тысяч девятьсот сорок восемь лет благословение судьбы хранило Таммар, и до самого последнего дня каждый таммарец был уверен, что, пока жив хоть один из потомков Азарии и Самберта, город непобедим…
Эдгари замолчала. Взгляд ее был грустен; над забытой чашкой черного чая витиевато поднимался ароматный пар.
— Душа Таммара… — нарушил тишину Кангасск. — Я ведь из него в Лур пришел… Я помню, все время чувствовал какую-то пустоту, пока был там… Вроде бы, город живет; у новых поселенцев есть надежда, а все равно — пустота. Как будто душа ушла, действительно.
— Да, — Эдгари кивнула. — От настоящего Таммара остались лишь стены. Теперь он ничто. И не более жив, чем Город Еретиков, хотя и не безлюден, как тот.
— Как я понял, Занна — из потомков Азарии и Самберта? — уточнил Кан.
— Да, — ответила Эдгари. — Потому ты напрасно ищешь ее здесь. Никто из ее семьи не покинул Таммар, насколько я знаю, даже дети. Все они остались там — чтобы поднять над Таммаром знамя победы или встретить смерть вместе с ним — как капитаны древних времен, которые никогда не бросали своих кораблей. Что бы мы ни думали обо всем этом, для потомков Азарии и Самберта это был вопрос чести…
Повисла долгая пауза. Кангасск в раздумье пригубил зеленого чаю.
— Она жива, — нахмурившись, произнес он с полною уверенностью. — Иначе я бы знал.
— Это и наша надежда, Кангасск, — сказала Эдгари горячо и искренне.
— Ее семью искал кто-нибудь? Что-нибудь известно о них?
— Нет…
— Что — нет? Никто не искал?
— Понимаешь, Кангасск… — вздохнула Эдгари, опустив глаза. — Мне кажется, они не хотят, чтобы их нашли.
— Почему? — тихо возмутился Кан.
— Если кто-то из них жив… — Эдгари помедлила с этой безжалостной фразой. — …Это означает, что они бросили свой город… Мы бы простили им это, ради новой надежды, нового Таммара, но вряд ли они сумеют простить себя сами; взглянуть нам в глаза и сказать: да, мы ушли тогда, и город горел у нас за спиной…