Камень. Книга шестая
Шрифт:
— Ну что, — отец с разбегу плюхнулся в кресло и только потом поставил бутылки на стол. — Кто из вас поведает историю нашего с сыном пьянства? — ухмыльнулся папаша. — Прохор ничего не говорит, как его ни пытал, а вот ты, Иван, я вижу, прямо горишь желанием!
— Ну не то чтобы очень, но рассказать есть что… — хмыкнул тот. — Вам с какого момента?
— С самого начала.
— Хорошо. В самом начале, когда только ушла государыня с великими княжнами, вы с царевичем сидели очень даже культурно, а вот потом…
А вот потом контроль над ситуацией под влиянием непомерного употребление алкоголя, со слов Колдуна, был полностью и безвозвратно утерян:
— Ну, тут этот сын и засадил папаше с правой, да так, что этот самый папаша в полёте койку разворотил, — ухмыльнулся Кузьмин. — А грозный сын встаёт такой и говорит: «Ещё раз деду что-нибудь подобное скажешь, покалечу».
Я схватился за голову и виновато посмотрел на отца:
— Извини, пап, не в себе был…
— Да ты-то тут при чём? — нахмурился он. — Я за дело получил. — И спросил у Кузьмина. — А что князь?
— А тот посмотрел на вас и заявил: «Делайте вы что хотите! Я в дела Романовых больше не лезу! Хватит с меня!» Развернулся и ушел к себе в камеру. А мы остались с Прохором в коридоре следить, чтобы вы друг друга не поубивали. А в том, что вы это можете, мы как бы и не сомневались…
— А я что? — вздохнул отец. — Ну, ты понял…
— Вернулся за стол и торжественно пообещал царевичу, что Михаила Николаевича больше никогда дурным словом не назовешь, и даже не подумаешь о нем плохо. После этого вы долго обнимались, а потом снова выпили.
— Что дальше? — вздохнул отец.
— А дальше у вас все пошло по новой, — улыбался Кузьмин. — Снова душевные разговоры с тостами, а потом песни. Только вот репертуар сменился на специфический: «Я московский озорной гуляка», «Человек в телогрейке», «Заходите к нам на огонёк», а после крайне надрывного исполнения дуэтом «Голуби летят над нашей зоной» царевич ударил кулаком по столу и очень агрессивно заявил, что больше в этой Бутырке сидеть не намерен, мол, сколько еще можно терпеть все эти унижения? Ты, Саша, с ним полностью согласился и поинтересовался, какие у сына будут мысли на этот счёт? Царевич же долго не думал и попросил у тебя телефон, пообещав, что «щас, батя, все будет!», позвонил Владимиру Ивановичу, — Кузьмин покосился на Михеева, — и приказал ему подогнать к центральному входу Бутырки машины.
— А вы что? — Отец смотрел на Ивана и Прохором.
— Мы попытались вас отговорить, — развёл руками Кузьмин, — на что царевич прямо заявил, что мы едем на продолжение банкета вместе с вами. А если откажемся, то и не очень-то и хотелось! Я сейчас цитирую: «И догнивайте тогда в этом клоповнике!» Мы, естественно, снова бросились вас отговаривать, но вы, опять затянув «Голуби летят над нашей зоной», нас полностью проигнорировали и в обнимку направились на выход.
Какая жесть! Это ж надо было так напиться, что сначала отцу родному в глаз заехать, а потом и из Бутырки сбежать!
— Ваня, а ты нас не мог погасить? — зло спросил отец.
— Вот
— Отказался! — влез недовольный Прохор. — Под предлогом отсутствия непосредственной опасности. Он ещё и с вами, Саша, собирался свалить, мол, только так будут соблюдаться все требования вашей безопасности.
— И как тебе удалось его остановить? — спросил отец.
— Очень просто, — буркнул он. — Сказал Ванюше, что, если вам двоим побег точно с рук сойдёт, тот вот его за подобное, даже под прикрытием обеспечения безопасности, точно кончат.
— Логично, — кивнул отец. — А тем трём колдунам, которые от Лебедева нас в Бутырке прикрывали, ты почему приказы на гашение не отдал?
— Я-то отдал… Только вот Ваня им запретил это делать, пообещав, что лично мозги выжжет.
— Ванюша… — протянул отец. — Ты опять нарываешься?
— И опять Ванюша виноват! — понурился тот. — Нет в жизни справедливости! Подумаешь, дал возможность близким людям нормально оттянуться! И на себя лучше, Саша, посмотри! Не я в ребенка, который только от перенапряжения отходить начал, коньяк литрами заливал…
— Тоже верно, — кивнул отец и посмотрел на сидящего в сторонке Михеева. — Владимир Иванович, а дальше-то что было? А то у меня до сих пор все как в тумане…
Ротмистр быстро пересказал то, что уже говорил мне раньше.
— Ясно. — Отец взял простой стакан и налил в него вина. — Подведём промежуточные итоги. Повеселились мы с Алексеем вчера знатно, при этом нигде особо в непотребном виде не засветились, благодаря усилиям присутствующих здесь лиц, за что вам, — отец отсалютовал стаканом указанным «лицам», — наша с Алексеем отдельная благодарность. Идем дальше. От государя предварительную выволочку мы с Алексеем тоже получили. Теперь перейдём к делам предстоящим. Завтра состоится совет рода, на котором мы с Алексеем и получим по самое не балуй. Но это будет только завтра, а сегодня, раз уж так все прекрасно сложилось, я намерен отдыхать. — Отец снова поднял стакан и многозначительно посмотрел на Прохора с Иваном. — И если Алексей сейчас идёт спать, то вы оба остаетесь со мной и составите дружескую компанию. — Отец властным жестом остановил уже готового было что-то сказать Прохора и продолжил приказным тоном: — Это не обсуждается, бойцы. Вам все понятно?
— Так точно, ваше императорское высочество! — протянули те.
Отец повернулся ко мне:
— Иди спать, Алексей. Вот тебе завтра точно надо быть в форме. И не переживай, перед Михаилом Николаевичем я обязательно извинюсь в твоем присутствии за свои недостойные слова.
— Очень на это надеюсь, — кивнул я.
И, уже поднимаясь по лестнице, услышал:
— Прохор, веди в погребок! И передай Трегубову, что мы вечером в баню пойдем, пусть веники готовит…
Ещё в понедельник брат с сестрой Долгорукие вместе с Ингой Юсуповой до последнего прождали на университетской стоянке как великого князя Алексея Александровича, так и Анну Шереметьеву. Не появились они и позже, во время занятий. Если великого князя они беспокоить по понятным причинам не стали, то вот Анне и звонили, и писали, но телефон девушки оставался недоступным.
— Да сбежали они вдвоём, как пить дать сбежали! — улыбался Андрей, глядя на сестру и её подружку. — Никаких других объяснений столь подозрительному, а главное, одновременному исчезновению Алексея и Анны я просто не нахожу.