Камень. Книга шестая
Шрифт:
— Романов, надеюсь, ты ещё не успел на губу влететь? — Вика восприняла мой перевод со здоровым юмором.
— Совсем чуть-чуть оставалось, да Пафнутьев от гнева генерала Ушакова спас.
— Смотри, Ушаков в ярости страшен! Курсантам он в эти моменты внушает чувство животного ужаса, по себе помню!
— Вика, видали мы лилипутов и покрупнее! — хмыкнул я.
— Ладно, Романов, жду тебя завтра дома с подробностями.
— Буду, — пообещал я.
Деду Михаилу, Прохору и отцу звонить не стал, им все должен был рассказать Виталий Борисович, а набрал
— Лёша, судя по тону, которым ты всё это мне рассказал, у тебя все более-менее нормально.
— Именно, — подтвердил я.
— Тогда все подробности при встрече. У меня тоже всё хорошо…
Алексия сообщила, что концерты у неё проходят по плану и с полным аншлагом, отзывы отличные, а в Москву она возвращается в середине следующей недели и начинает готовиться к «новогоднему чесу», заявок на который у неё накопилось уже великое множество.
Следующий, кому я набрал, был Андрей Долгорукий. Ему я пообещал быть завтра на вечеринке малого света. Долгорукий передал мне привет от своей сестры и Инги Юсуповой и слегка пожурил за долгое отсутствие «в эфире», мол, девушки очень волнуются и, как обычно, его достают.
Последними у меня оставались два брата-акробата:
— Лёха, мы сейчас ужинаем, а после сразу к тебе! — сходу мне заявил Николай. — Какой у тебя номер комнаты?
— 220.
— Жди, через полчаса будем.
За эти полчаса я успел разложить вещи и убрать весь алкоголь, кроме коньяка, в холодильник, а также примерить один из комплектов принесённого капитаном Уразаевым камуфляжа с берцами. Судя по моим впечатлениям и отражению в зеркале, курсант из меня получался образцовый: нигде ничего не жало, не пузырилось, все сидело как влитое. Мое самолюбование прервал требовательный стук в дверь.
— Лёха, братан! — Братья кинулись меня обнимать. — Как же мы рады, что ты решил перевестись в наше училище! Красавчик! Вот мы щас втроем-то зажжем! А по твоему поводу все училище гудит! Считай, с наследником престола вместе учиться будут! И комнату ты себе козырную выбил! Леха!!! Братан!!!
Дав братьям какое-то время за меня порадоваться, я решил их сразу не разочаровать:
— Выпить хотите?
— Спрашиваешь… — хмыкнул они дружно.
— Проходите, присаживайтесь, чувствуйте себя как дома.
А вот за рюмкой коньяка я и поведал братьям о событиях, последовавших после их отъезда из особняка в прошлое воскресенье.
— Так нечестно, Лёха! — выразил их общее мнение Александр. — А мы-то уже себе тут напридумывали, как вместе развлекаться будем посреди унылых курсантских будней! А ты…
— Отец мне лично приказал вас в свои дела не вмешивать, — твердо произнес я. — Вам тут и без меня весело. И прекращайте на жалость давить, я тут не по своей воле оказался.
— Тогда наливай! — нашел выход из положения Николай.
Из дальнейшей беседы с братьями, некоторые моменты которой повторяли инструктаж капитана Уразаева, выяснилось, что жить меня определили со всем мужским поголовьем первого курса в третьем
— Лёха, тебе надо будет Прохора или своих дворцовых попросить нам алкоголя принести в следующий раз, — заговорщицким тоном заявил мне Александр. — А то на КПП все сумки шмонают, да ещё и есть возможность влететь на личный досмотр. А там… Вплоть до отчисления.
— Вам не нужен Прохор с дворцовыми, у вас есть я!
У меня в голове уже начали складываться соответствующие планы по публичному злоупотреблению алкогольными напитками на территории училища. Единственное, что меня останавливало, было нежелание прослыть алкоголиком в глазах общества. Но, думаю, шампанского по утрам для тонуса это коснуться никак не касалось.
Стук в дверь заставил братьев мгновенно убрать стаканы с журнального столика, а вот куда они сунули бутылку коньяка я даже не успел понять.
— Кто? — крикнул я.
Стук повторился. Пришлось подойти и отворить дверь.
— Женечка! Тамара! — заулыбался я, увидев Демидову и Хачатурян. — Милости прошу к нашему шалашу!
— Привет, Алексей! — Они тоже улыбнулись и с важным видом вошли в комнату. — О, эти двое уже здесь! И нас с собой, подлецы, не взяли!
— Ну, мы тут это… — не особо-то и пытались оправдаться Николай с Александром.
— Чую коньяк! — вынесла свой вердикт Хачатурян. — Что-нибудь осталось?
— Осталось-осталось… — Бутылка опять волшебным образом появилась на журнальном столике, а Николай пошёл к кухне за ещё двумя бокалами.
А я, пока девушки не успели освоиться в комнате, подскочил к Демидовой, обнял её и засосал прямо в губы. Она дёрнулась было, но я крепко её сжал и громко, чтобы слышали все, зашептал:
— Душа моя, я бросил учёбу в университете и перевёлся сюда, только чтобы быть к тебе поближе! Теперь нас ничто и никто не сможет разлучить! Оглянись вокруг, я выбил для нас уютное гнездышко с кухней, и ты сможешь прямо сегодня вечером переехать ко мне сюда с вещами! Ты довольна, душа моя?
— Только после свадьбы! — испуганно заявила она и начала вырываться ещё сильнее.
Я отпустила её, и Евгения тут же отскочила от меня метра на два.
— Душа моя! Почему ты со мной так холодна? — Я начал картинно заламывать руки. — Неужели ты так быстро меня разлюбила? Скажи мне его имя, я порву его, как тузик грелку!
— Ты чего несёшь, Алексей? — так же испуганно спросила девушка. — Какой тузик, какая грелка? Какой переезд? Делай предложение, женись — и я вся твоя!
— Моя навеки? — Я не удержался и улыбнулся.