Камень. Книга шестая
Шрифт:
А вот в доме нас ждало повторение вчерашнего: уже пьяненький отец как раз наливал себе в бокал коньяка. Рядом сидел князь Пожарский и с осуждением смотрел на цесаревича.
— Ну что, Лёшка, говорят, тебя военным училище наказали? — усмехнулся он и отсалютовал мне бокалом.
— Есть такое дело, — кивнул я.
— И как ты к этому относишься?
— А Михаил Николаевич тебе не рассказал?
— Не успел ещё.
— Я пообещал, что до сессии государь меня сам из этого училища заберёт, —
— Смело! — удовлетворённо кивнул отец. — Очень смело! Хоть кто-то нашему государю не боится возражать! Алексей, а ты сможешь сдержать свое обещание? Я имею в виду… — Он помахал рукой воздухе. — Без всяких там излишеств в виде массового избиения преподавательского состава с курсовыми офицерами, публичной казни руководства училища, спаленных учебных корпусов и групповых надругательств над ни в чем не повинными молоденькими курсантками?
— Папа, ты бы бухать прекращал! — я рассмеялся. — Или ты сейчас нам тут свои нереализованные юношеские мечты озвучил?
— Я в норме! — отмахнулся он. — Так, фантазия разыгралась… Или скажешь, что у меня оснований нет для подобного рода вопросов?
— Есть, — вздохнул я, признавая его правоту. — Ты не переживай, все будет в рамках, есть много способов обойтись без крайностей. Обещаю, репутацию не похороню, честь не уроню.
— Моя помощь нужна? — он изогнул бровь.
— Не нужна, — помотал я головой. — И скажу то же самое, что уже говорил деду Михаилу и Прохору с Иваном: лучше тебе в училище не появляться.
— Понял, — кивнул он. — Когда отправляешься?
— Приказано сегодня ночевать в казарме.
— Да какая там казарма? — поморщился отец. — Так, одно название! Тогда я сейчас наберу Пафнутьева, пусть он тебя до комнаты в общежитии проводит и проследит за заселением. Надеюсь, против Виталия Борисовича ты ничего не имеешь?
— Не имею.
— Отлично! Вот он и будет за тобой там приглядывать, раз всем остальным в училище появляться не рекомендуется.
— А государь не будет против? — усмехнулся я.
— Виталий ему на тебя заодно стучать будет, как и положено, — усмехнулся отец. — Возражения есть?
— Да пусть стучит! — отмахнулся я. — Я ему о своих планах докладывать все равно не собираюсь.
— Вот и молодец! — удовлетворённо кивнул отец. — А то государь наш очень не любит сюрпризы, вот ты его, Лешка, и порадуешь…
— А ты сам-то как после своего выступления на совете рода?
Отец вздохнул и улыбнулся:
— Разберусь как-нибудь… И вообще, сын, все, что я там выдал, было сказано не из-за тебя, а прежде всего из-за себя.
— Я так и понял, — кивнул я.
— И ещё, Алексей. Можно я у тебя здесь переночую? А то, сам понимаешь, в Кремль мне сейчас возвращаться рановато, очень не хочется
— Живи сколько хочешь, я все равно в ближайшее время здесь только на выходных появляться буду.
— Спасибо. Кстати, не хочешь князю Шереметьеву позвонить и сообщить, что тебя в военное училище на учебу перевели? Вот старик-то обрадуется, что внучку в Питер отправлять не придется. — Отец хитро улыбался.
— Надо позвонить, — поморщился я. — С моего телефона или с твоего?
— Звони со своего.
— Тогда давай номер князя, мы с ним у «Русской избы» как-то не успели обменяться.
Разговор с князем Шереметьевым не занял много времени:
— Андрей Кириллович, добрый день! Это вас Алексей Александрович Романов беспокоит. Хотел вам сообщить, что меня переводят на учёбу в военное училище. Думаю, что вам эта информация в контексте нашего с вами последнего разговора очень пригодится.
— Спасибо, что сочли нужным известить, Алексей Александрович, — ровным голосом поблагодарил меня князь. — Я учту ваши слова при принятии известных вам решений. Удачи в училище!
Дед Михаил с отцом переглянулись и удовлетворённо друг другу кивнули, а последний добавил:
— Лишний раз продемонстрировать какому-то из главных родов свое благорасположение никогда не бывает лишним, сынок, — улыбнулся отец. — А время-то идет, тебе пора собираться, а я пока Пафнутьева наберу.
Собирался я в обществе Прохора, который посоветовал не брать лишние шмотьё:
— Складывай только самое необходимое, там все равно только в камуфляже ходить будешь. Постельными принадлежностями, полотенцами и сменкой тебя там обеспечат. «Георгий», понятно, у тебя здесь останется, а «Станислава» с собой собираешься брать?
— А зачем? — пожал плечами я. — Перед кем мне там орденами козырять?
— Тоже верно, — согласился он. — И смотри, Лёшка, завтра пятница, а значит, и положенная увольнительная, не вздумай сегодня и завтра в течение дня накосячить, иначе тебя домой не отпустят.
— Прохор, а ты уверен, что начальник училища не получил приказ от государя нашего о лишении меня этой увольнительной?
— Не уверен… — протянул воспитатель.
— Вот и надо все это постепенно выяснить, а уже потом набрасывать план дальнейших действий. Одно тебе могу сказать твёрдо: завтра вечером я в любом случае буду дома.
— Да понял я! — вздохнул он. — Будем ждать. Тем более, у нас с Ваней трое суток домашнего ареста по твоей милости.
— Пригласи свою Решетову на ужин при свечах, — хмыкнул я. — Или с Ваней в погребке дегустацию замутите. Только отца с собой не берите, а то я за него переживать начинаю.