Камень. Книга восьмая
Шрифт:
Твою же! И отказываться нельзя, меня даже наша молодежь не поймет… Пришлось натягивать улыбку и шагать к байку. Джузеппе же в этот момент решил озвучить счастливого обладателя последнего байка:
— Александр Петров, ты где? Вижу. Принимай подарок! — размашистый жест рукой, видимо, должен был означать всю широту души итальянца.
Смущенный Петров благодарно кивнул и по моему примеру залез на мотоцикл, а Михеев уже протягивал нам изъятые ранее ключи.
— Шурка, дрифтанем, как в детстве? — проорал я, перекрикивая рычание породистого итальянского зверя.
— А давай! — лицо моего
***
— Руки у сынки действительно все помнят, — пробормотал Белобородов, наблюдая за тем, как его воспитанник практически синхронно с Петровым в дыму сожженной резины выписывает идеальные круги в управляемом заносе перед толпой ревущей молодежи. — И Шурка хорош…
Вот оба мотоцикла выскакивают из дыма и подлетают к крыльцу ресторана, сработав только передними тормозами, отчего зад байков подбрасывает вверх, а когда задние шины все же касаются асфальта, раздается крик:
— Аня Шереметьева!
А за ним другой:
— Кристина Гримальди!
И вот уже байки, снова дымя резиной, уносятся по маршруту, проложенному ранее тремя другими байками.
— А Шурку я, пожалуй, привлеку к планируемым мероприятиям, лишним он точно не будет.
***
— Царевич, а ты заметил, что твоя жопастая до сих пор от внезапно свалившегося счастья в себя никак прийти не может? — Кузьмин, сидевший на соседнем с моим шезлонге в одних трусах, потягивал пиво. — А твоя длинная ходит мрачнее тучи?
— Ваня, фи! — поморщился я. — Анечка и Женечка их зовут.
— Не суть. Так заметил?
— Ага.
Первый адреналин от покатушек уже схлынул, а прохладненькая водичка, в которой я уже два раза искупался без доспеха, хоть уровень полезного гормона и поддержала, но откат, как и всегда, не заставил себя долго ждать, и мне просто хотелось поваляться на лежаке под лучами заходящего солнца.
— Да, дали вы с Рембрандтом моцикам прикурить, на площади до сих пор горелой резиной воняет! Выступили, короче, на все деньги! Публика у ваших ног, а посрамленный макаронник горько плачет под хилой пальмой. Петрович сказал, что вы с Шуркой по малолетству мотокроссом увлекались?
— В перерывах между моими интенсивными тренировками, потом надоело.
— Царевич, а ты в курсе, что мажоры наши с мажорками завтра вместо отдыха на пляже собираются гонки устраивать на трассе Монако-Ницца? Даже уже и списки составили с очередностью и тотализатор замутили, кто первый из седла вылетит.
— Пусть гоняют, — отмахнулся я, — мне байка не жалко. Если угробят, через Джузи купим еще.
— Петрович правильно сказал, Лазурный берег вздрогнет… Слушай, а чего это твой воспитатель себя так странно ведет?
— В смысле?
— А без смысла… Просто неправильно… Как будто ждет чего-то. Поделишься?
— Сам не в курсе, но что-то такое явно намечается, и мы с тобой, походу, узнаем подробности последними.
— Понял… Может, тебе чего-нибудь перекусить принести из бара? Или выпить? А то не успевшая пообедать молодежь ничего не оставит…
— Ничего не хочу, —
— Ладно, пойду…
А когда колдун ушел в сторону сидевших отдельно Прохора, Михеевых, Петровых и дворцовых с валькириями, я уселся на шезлонге и принялся наблюдать за скопившимися на импровизированном танцполе возле пляжного бара членами малого света, двигавшимися в такт игравшей музыке.
На ладные фигурки девчонок, вырядившихся в купальники разных расцветок и фасонов, было приятно смотреть, как и на их пластичные движения — результат долгих занятий рукопашкой и танцами в лицеях и дома. Эстетическое удовольствие я позволил себе получать еще какое-то время, а потом достал телефон, перешел в раздел «Избранные» и нажал иконку видеозвонка.
— Привет, Лесенька! Как твои дела?..
***
Из-за позднего обеда ужин было решено перенести на девять часов вечера, о чем администрация ресторана была поставлена в известность. Освободившееся время мы решили использовать по-разному: Мария с Варварой вместе со своими подружками и сестрами Гримальди под присмотром Михеевой отправились на предварительную инспекцию модных бутиков, а я позвал в номер братьев Петровых, Долгорукого и курсантов, с которыми мы расположились на балконе и стали под холодное пиво наслаждаться вечерними видами Монако.
Обсудив действительно великолепные пейзажи, перешли к завтрашним планам молодежи, касающимся гонок на байках. Выяснилось, что многие молодые люди уже заказали через безотказного Джузеппе соответствующие аппараты и качественную итальянскую экипировку.
— Алексей, — гудел Багратион, — поможешь потом контейнеры с байками в Москву переправить?
— Без вопросов, Сандро. Что от меня надо?
— Отправить эти контейнеры как бы от своего имени, с гербами Романовых.
— Сделаем, — кивнул я и хмыкнул. — А родичи вас не заругают за такие совсем не статусные средства передвижения, на которых молодым людям вашего положения кататься по Москве не положено?
— В связи с этим у нас к тебе будет еще одна просьба… — он замялся. — Не мог бы ты эти контейнеры в Москве получить и до лета где-нибудь… спрятать?
— Я Пафнутьеву эти контейнеры на ответственное хранение передам, никто не найдет, даже мои родичи.
— Спасибо… И с нами вместе летом пару раз еще покататься надо, Алексей, а Коля с Сашей тебя поддержат? Родичи сразу успокоятся, раз великие князья байки любят.
— Договорились.
Курсанты успокоились, байкерская тема была закрыта, и мы плавно перешли к обсуждению условий проживания молодых людей.
В половине девятого в номер буквально ворвались нагруженные пакетами с обновками девушки и взахлеб принялись делиться своими восторгами по поводу местного шоппинга, одновременно демонстрируя нам какие-то сумочки, ремешки и браслетики. Как я понял, приобретенные маечки, топики, пляжные юбочки и многое другое мы вскоре увидим уже на наших красавицах.
— С Алексией созвонились, — «докладывала» мне Варвара, — пару вещичек ей подобрали, потом еще купим. Кристина вызвала к нам в бутик ювелира, тот обещал брелок для Ивана Олеговича изготовить в течение пары дней.