Камень

Минин Станислав

– Увидите!

Шереметьева хмыкнула и вернулась к разговору с подружками, а я не стал уточнять, что за этим за всем скрывается – если Андрей захочет, то расскажет всё сам. Это же самое обсуждение продолжилось и на крыльце университета, и прервалось только тогда, когда мы начали прощаться.

Когда я пришёл домой, Прохор сказал мне:

– Переодевайся, пойдём тренироваться.

– Пойдём? – переспросил я.

– Да, пойдём. Я сегодня днём на территории Университета нашёл тихое местечко, там и позанимаемся. А то я боюсь что-то дома, ещё соседей зацепишь.

–

Хорошо. – кивнул я. – Сейчас переоденусь, дай мне пять минут.

Местечко действительно было тихим – небольшая полянка посреди густого кустарника, скрытая от посторонних глаз, и расположенная вдали от оживлённых студенческих маршрутов.

– Так, Алексей, послушай меня внимательно. – начал занятие Прохор. – Со стихиями тренировки мы пока проводить не будем, а займёмся этой твоей жутью. Объяснять причины надо?

– Нет. Мне сначала её необходимо научиться контролировать, а потом уже за остальное браться. – ответил я.

– Ты всё правильно понимаешь. – кивнул Прохор. – Помнишь наш разговор на полигоне про то, что ты пытаешься проломить ментальный доспех?

– Да.

– А сегодня попытайся сделать это мягко, нежно, аккуратно. Не знаю, какие ещё определения подобрать… Ты меня понял? – он смотрел на меня вопросительно.

– Кажется, да. – кивнул я. – Мне надо быть с тобой нежным. – и ухмыльнулся.

– Пусть будет так. – Прохор остался серьёзным. – Главное – результат. Начинаем. – он отошёл от меня метров на пять и повернулся лицом.

Я же стёр с лица улыбку, настроился, перешёл на темп и потянулся к Прохору. На этот раз я действительно не пытался проломить защиту своего воспитателя, а начал её ощупывать со всех сторон. Поначалу преобладали старые ощущения холодной монолитной бетонной стены, но чем больше я настраивался на ментальный доспех Прохора, тем теплее он становился. Внезапно, слегка закружилась голова, начало подташнивать, внутри росла моральная усталость и острое желание прекратить тренировку. Через несколько секунд перед глазами потемнело…

– Лёшка, Лёшка, очнись! – вернул меня к реальности голос моего воспитателя.

– Прохор, что случилось? – я понял, что лежу на земле, а мой воспитатель пытается трясти меня за плечо.

– Ты даже не бледный, ты белый весь стал, а потом на землю завалился… – Прохор помог мне подняться, поддерживая под руку. – Как себя чувствуешь?

– Хреново. Дай мне пару минут окончательно придти в себя.

– Хорошо. – кивнул Прохор, продолжая меня поддерживать.

Эта пара минут у меня ушла только на то, чтобы прислушаться к себе. Всё было более или менее нормально, за исключением легкого головокружения, подташнивания, и моральной усталости. Не хотелось вообще ничего – не стоять, не лежать, не двигаться, не

разговаривать, и, особенно, не думать. Именно выход из этого состояния занял у меня больше всего по времени.

– Прохор, пойдём домой. – я убрал его руку и сделал шаг в сторону, показывая, что посторонняя помощь мне больше не нужна. – Надо отдохнуть.

– Конечно, Лёшка, пошли. – он указал рукой направление куда нам двигаться.

Шли мы не спеша, не разговаривали, а я наслаждался полным отсутствием мыслей в голове. Уже дома, выпив два стакана клюквенного морса, был отправлен Прохором спать.

Проснулся уже тогда, когда за окнами была темень. Чувствовал я себя гораздо лучше, нежели тогда, когда ложился спать. Очень хотелось пить и есть, и я, как был в трусах, так и пошёл в гостиную, в которой горел приглушённый свет и работал телевизор.

– Проснулся? – спросил меня развалившийся на диване Прохор. – А то мы тебя заждались. – он указал на кресло, в котором, закинув ногу на ногу, сидела Алексия.

– Привет, Леся! – кивнул я. – Давно ждёшь?

– Привет, Лёша! – улыбнулась она. – С десяти. Ты на телефон не отвечал, вот я и заглянула, а Прохор сказал, что могу подождать, пока ты не проснёшься.

– А сколько сейчас времени? – спросил я.

– Одиннадцать доходит. – ответил Прохор. – Больше тебя так на тренировках напрягать не буду.

Последние свои слова он сказал таким нарочито равнодушным тоном, по которому сразу становилось понятным, что сказано это было для Алексии.

– Иди оденься. – хмыкнул Прохор. – А я пока ужин разогрею.

Пришлось мне возвращаться в спальню и одевать домашнюю одежду.

Ужинать сели за барную стойку. На самом деле, ел только я, а Прохор с Алексией пили чай.

– Прохор, - обратилась девушка к моему воспитателю, когда я уже практически доедал, - надеюсь, завтра у вас такой тренировки не будет? Просто у нас были планы…

– Не будет. – ответил он. – Но нам завтра с Алексеем после Университета к портному заехать надо. Итак, задержались порядком.

Алексия повернулась ко мне:

– Лёш, ты как, не передумал?..

– Нет, Лесь. – помотал я головой, отодвигая тарелку. – Идём на выставку, а потом в «Приют».

– Хорошо. – она облегченно кивнула.

Прохор взял мою тарелку и отнёс в мойку.

– Долго не засиживайтесь, всем завтра рано вставать. – сказал он нам и направился в свою комнату, а мы с Лесей расположились на диване.

– Лёш, ты всё равно какой-то бледноватый. – погладила меня по голове девушка. – Может, мне домой пойти?

– Давай ещё немного посидим, нормально со мной всё… - успокоил я её.

С Лесей мы проболтали минут сорок, обсудили завтрашние планы и договорились, что как только я освобожусь от портного, то сразу позвоню девушке. Вернувшись в гостиную, застал там Прохора, возящегося с какой-то аппаратурой.

– Садись, - кивнул он мне, - сейчас закончу.

Через несколько минут он удовлетворённо смотрел на зелёный индикатор, горящий на панели прибора непонятного назначения.