Камень
Шрифт:
– Я почему-то в этом и не сомневалась… - вздохнула девушка и улыбнулась. – Зато весело и с подарками! Пойду переодеваться. – она взяла с дивана картину и направилась в прихожую.
Когда за ней закрылась дверь, Прохор сказал:
– Я же говорил, что кольцо ей понравится. – на что я кивнул. – А Хмельницкого этого ты из-за Сашки потащил?
– Да. – улыбнулся я.
– Молодец, о друзьях надо заботиться, слишком их у нас мало. – похвалил меня воспитатель. – Тогда сделай следующий шаг, позвони деду и скажи, что тот портрет Алексии, который он хотел увидеть, выставлен в этой самой галерее. А ещё лучше договорись
– Хорошая идея. – согласился я. – Может этот закрытый показ деду как подарок преподнести? А про портрет Леськи ничего не говорить?
– Соображаешь, Лёшка! Растёшь над собой! – он опять меня похвалил. – Переодевайся уже, сейчас Леська прибежит, да и этих двоих в ресторане без присмотра оставлять надолго нельзя.
Алексия явилась в джинсах в обтяжку и тёмной кофточке, и лишний раз продемонстрировала мне кольцо. Когда мы с ней спустились в «Русскую избу», Петров с Хмельницким уже допивали графин с водкой, закусывая груздями в сметане. Если Сашка был в норме, то подобного нельзя было сказать про Святослава – его лицо раскраснелось и покрылось испариной, движения стали дёргаными, галстук съехал на сторону и был в чём-то испачкан. Однако, появление Алексии произвело на него благотворное воздействие – Хмельницкий как-то сразу подтянулся, слегка пришёл в себя и даже занялся приведением своего туалета в относительный порядок. Когда мы уже подошли к «Приюту», художник был бодр и весел.
Кафе было забито молодёжью до отказа, и нам стоило больших трудов добраться до своего столика. По дороге я даже поздоровался с несколькими своими однокурсниками, которые с интересом разглядывали нашу странную компанию. Расположившись за столиком, мы посмотрели меню, дождались официантку и разместили заказ – Петров с Хмельницким решили продолжить пить водку, на закуску они, по моему совету, взяли мясную нарезку, а мы с Лесей заказали вина, сырную тарелку и фрукты.
– Да, Алексей Александрович, - заявил мне Хмельницкий, когда принесли наш заказ, - вы были правы, когда пригласили меня сюда! Всё это очень напоминает мне золотые времена моей учёбы в Киеве. Да ещё и с Александром познакомили. А про Алексию я вообще молчу! Очень интересный выдался вечерок посреди серых будней презренной торговли картинами, хоть и своими!
– Ну, что вы, Святослав! – улыбнулся я, и вспомнил наш разговор с Прохором. – Вы не только замечательный художник, но и великолепный рассказчик! – Хмельницкий от моих слов деланно засмущался. – У меня будет к вам просьба.
– Всё, что угодно, Алексей Александрович! – заверил он.
– Не могли бы вы провести для моего деда, князя Пожарского, закрытый показ с вашими интересными комментариями, как нам сегодня?
– Это будет для меня огромной честью, Алексей Александрович! – ответил Хмельницкий.
– Замечательно, Святослав! – кивнул я. – Я согласую все вопросы с Главой Рода и свяжусь с вами на следующей неделе.
Решив все текущие вопросы, всё остальное время я посветил Лесе, тем более, что оба художника вернулись к обсуждению каких-то своих вопросов и совершенно перестали обращать на нас с девушкой внимание. Леся тоже, как будто, вспомнила свою недалёкую беззаботную юность, и не вылезала с танцпола. Она даже несколько раз умудрилась вытащить
– Что, тяжела жизнь звезды? – усмехнулся я.
– И не говори! Не дай Бог, кто-нибудь узнает, такой замечательный вечер испортят! – услышал я.
Домой мы засобирались уже в четвёртом часу утра. Сашка порывался вызвать для весьма пьяненького Святослава такси, но я сказал ему, что их довезут парни из СБ, которые дежурили на стоянке «Приюта». Затем последовало трогательное прощание с Хмельницким, который лез обниматься ко мне и Алексии, заверял в искренней дружбе и глубоком уважении, ждал моего звонка по поводу закрытого показа для моего деда, а с девушки робко требовал написать портрет. Сашка же просто крепко сжал мою руку и сказал:
– Спасибо, Лёшка!
Посадив обоих художников в машину, я наказал ребятам из СБ довезти их в целости и сохранности, получил заверения, что всё будет в порядке, закрыл дверь и вернулся к Лесе.
– Да, Лёшка, хороший вечер получился! – сказала мне девушка, когда мы прогулочным шагом направились в сторону дома. – И на выставку сходили, и на танцульки! А кольцо!.. – она опять вытянула руку с подарком и рубин заиграл в свете ночных фонарей.
– Ты довольна? – улыбнулся я.
– Очень!
На следующий день мы с Лесей встали к обеду. Закончив с водными процедурами, переместились в мою квартиру, где Прохор как раз заканчивал приготовление обеда.
– Ну что, голубки, рассказывайте, как сходили. – потребовал он, что-то помешивая в кастрюле.
Роль рассказчика с удовольствием взяла на себя Леся, которая и отчиталась моему воспитателю. Он, в свою очередь, успокоил нас в отношении Петрова и Хмельницкого, которых сотрудники СБ, как и было приказано молодым князем, доставили до мест их проживания в лучшем виде.
– Не забудь деду позвонить, про выставку сообщить. – напомнил мне Прохор.
– Поем и позвоню. – кивнул я.
Когда мы пообедали, Леся засобиралась домой.
– Ну что, до завтра? – она обняла меня в прихожей.
– До завтра.
– Веди себя прилично, твоё сиятельство! – девушка поцеловала меня и выскочила за дверь.
Разговор с дедом не занял много времени – я отчитался о визите к Иосифу Карловичу, поблагодарил за ювелирку для Алексии и привезённый из смоленской усадьбы кий, рассказал о посещении выставки без лишних подробностей, которые были явно не для телефонного разговора. Отдельно сообщил о знакомстве с художником Хмельницким и о его готовности устроить для деда закрытый показ картин.
– Алексей, ты считаешь, мне стоит посетить эту выставку? – в голосе старого князя чувствовалось сомнение.
– Да, деда. Помимо того, что картины сами по себе очень хорошие, так этот Хмельницкий ещё и рассказывает про них замечательно! – попытался я его убедить.
– Хорошо. На следующей неделе выделю время, и тебе сообщу.
Закончив разговор, отчитался уже Прохору о звонке Главе Рода, после чего направился в кабинет, готовиться к семинару по теории государства и права, который должен был состояться в понедельник. Учитывая, что в воскресенье мой воспитатель назначил очередную тренировку, у меня были очень серьёзные сомнения в моей способности после неё подготовиться к чему-либо.