Каменка
Шрифт:
— Зинаида Петровна, прекратите говорить загадками. Скажите прямо, что плохого вам Молчан сделал? Может быть, конфликт совсем и не страшный? Может быть, его можно уладить чисто по-человечески? Без всяких там чере-пов.
Баба Зина открыла было рот, чтобы отпустить очередную колкость в сторону надоедливого участкового, но вдруг на полуслове остановилась. Ее губы дрогнули, а глаза покрас-нели и налились слезами.
— Что с вами? — от такой резкой перемены настроения Ге-на немного растерялся. — Вам плохо?
— Моего Генку-у-у… — выдавила она наконец, не обратив внимания на вопрос Володарова. — Моего Генку-у-у… Сво-лочь пузатая-я-я…
— Ну-ну,
— Он… он… — баба Зина начала шмыгать носом, вытирая рукавом пальто заливавшие глаза слезы. — Я его… а он… га-дина такая!
— Да что ж вы так убиваетесь? Объясните, наконец, что случилось?
Старушка запустила руку за пазуху, порывшись, извлекла на свет небольшой белый платочек, явно повидавший виды, и громко высморкалась.
— Генку моего убил, вот чего, — ее голос дрожал так же сильно, как и губы.
— Вы имеете в виду Геннадия Альбертовича? — решил уточнить Володаров. — Насколько я знаю, его никто не уби-вал. Он вроде как орехом подавился.
— Много ты знаешь, — снова перешла на задиристо-резкий тон баба Зина. — Тебя вообще здесь быть не должно. Каменка не для таких как ты, понятно? Бродячий, как цыган…
— Извините, но что-то я ничего не пойму. Вы можете тол-ком объяснить, что случилось?
— Да не надо оно тебе. Не надо, — отмахнулась старушка. — Ты как пришел, так и уйдешь. А нам тут жить.
Володаров замолчал, глядя на вытиравшую платочком нос бабу Зину и подивился тому, как в такой на вид милой бабульке умещается столько желчи. И что самое интересное, скорее всего, кроме него никто в селе этого не замечает. Но это было совершенно неважно. Мать с детства вбивала ему в голову житейскую мудрость о том, что нельзя судить книгу по обложке, а человека по первому впечатлению. Ведь ты не можешь быть уверенным наверняка, что он ведет себя так все время. Возможно, Зинаида Петровна переживает сейчас не самый светлый период свой жизни и отчаянно нуждается в чьей-то помощи? Может быть, все, что ей нужно, это вни-мание и забота, а то раздражение, которое выплескивается на Гену — лишь маленькая часть больших проблем, напол-нивших одинокую старушку и переливающихся через край.
— В ваших словах есть доля истины, — после паузы начал Володаров. — Вам действительно здесь еще жить, и не важно, останусь я или уеду обратно. Так что в ваших же интересах сохранять здоровые соседские отношения с односельчанами. В особенности с сельским головой. Вы ведь сами знаете, Ка-менка маленькая. Слухи здесь расходятся быстро. Как ду-маете, если люди начнут считать вас сумасшедшей ведьмой, сколько из них снова доверит вам пасти коров, да еще и за-платит за это?
Баба Зина бросила из-за платка короткий взгляд на Гену, и в этот самый миг он почувствовал, что победил. В этих по-красневших от слез, пожелтевших от старости, утопающих в морщинах глазах он увидел то, на что надеялся — человека. Не защитную колючую маску, а настоящего живого челове-ка, готового поделиться своими переживаниями, сбросить с плеч тяжкий груз. А еще он почувствовал, как что-то едва заметно стукнуло его по левому плечу.
— Ой, — старушка часто заморгала, а потом протянула Во-лодарову платок. — Это к деньгам.
Гена сперва не понял, зачем ему платок, но, повернув го-лову и увидев, как по рубашке растекается белое пятно, принял его,
— Да что ж такое? Второй раз за день, — пробурчал он вслух, не осознавая этого. — Все против меня. Коты, собаки, птицы… Вот, даже вы, Зинаида Петровна. Что ж я такого сделал, что мне так не везет?
— Небось сглазили, — баба Зина отмахнулась от попытки вернуть ей носовой платок.
— Или зеркало разбил… — Володаров вспомнил о неудач-ном утреннем выстреле и тут же подумал о том, сколько нужно будет бумаги исписать, чтобы объяснить пропажу па-трона. Уж про домовых он в рапорте писать точно не соби-рался.
— Ты чего, зеркало разбил?
— Да. Сегодня утром. Случайно получилось.
— А, ну тогда дело ясное. Терпи теперь семь лет. Хотя… — лицо старушки едва уловимо изменилось. То ли озарение, то ли хитрость. — А деньги у тебя есть?
Володаров вопросительно приподнял бровь.
— За чисто символическую плату я бы тебе помогла. С не-удачами-то.
— Это подождет. Давайте лучше вернемся к вопросу с ко-ровьим черепом.
Баба Зина поджала губы и снова отвернулась от Волода-рова, картинно изобразив полное безразличие к собеседни-ку.
— Хорошо, есть у меня деньги. Только давайте договорим-ся так, я соглашусь на ваши… услуги, а в обмен на это вы объясните мне, что стряслось. Как-никак, конфликт урегу-лировать нужно, и я хотел бы сделать это малой кровью. По-нимаете?
Подумав немного, старушка все же согласилась на пред-ложение и пригласила Гену к себе в дом, мотивировав это тем, что для заговора на удачу ей кое-что нужно. Естествен-но, он не отказал, о чем впоследствии сильно пожалел.
Дом бабы Зины не отличался высотой дверных проемов и потолков, отчего Гене приходилось то и дело нагибаться, чтобы не зацепить ничего головой.
— Уютно тут у вас, — неуверенно протянул Володаров, ока-завшись в помещении, отдаленно напоминавшем кухню. Ее устройство походило на устройство кухни в доме Альберты-ча. Печка в углу, умывальник на стене, под ним ведро для воды, грязный обеденный стол, на котором лежит измазан-ная в чем-то разделочная доска. Деревянный пол давно не крашен, от чего те места, где чаще всего ступали ноги бабы Зины, были похожи на проталины в снегу. Две тропинки проходили через всю кухню, крестом сходясь у печки, а око-ло умывальника и стола проступали отдельные проплешины.
Упадок и грязь — именно так Володаров представлял себе жилище одинокого пожилого человека. И дом бабы Зины полностью соответствовал этому представлению.
— Садись, — старушка указала Гене на один из стульев, стоявших у стола, а сама прошаркала к небольшому буфету. Ее морщинистые руки сновали среди стеклянных банок с чем-то мутным внутри, с ловкостью перебирали пучки засу-шенных растений, подвешенные на нитке у окна, пересыпа-ли непонятные порошки из одного коробка в другой.
Володаров с любопытством следил за происходящим, как следят дети за руками фокусника во время карточного трю-ка. По правде говоря, он не совсем так представлял себе де-ятельность сельской ведьмы. Вернее сказать, он вообще ни-как ее не представлял, но почему-то ему казалось, что в этом процессе должно быть больше таинства. Массивные черные свечи, заполняющие своим навязчивым запахом помещение, бурлящий котел на открытом огне, зловещий шепот закли-наний… Это же больше походило на работу студента химика.