Каменная обезьяна
Шрифт:
Ли не знал точно, что необходимо при покупке билета на автобус, но, судя по всему, ни паспорта, ни каких-либо других документов для этого не требовалось. Протянув кассиру одну из двадцатидолларовых бумажек, украденных из машины Хонксе, Ли сказал: «До Нью-Йорка, пожалуйста». Он постарался произнести эти слова, подражая актеру Николасу Кейджу. Наверное, у него получилось настолько хорошо, что кассир, ожидавший услышать нечленораздельное бормотание, недоуменно заморгал и протянул отпечатанный на компьютере листок и шесть долларов сдачи. Дважды пересчитав деньги, Сонни пришел к выводу, что или кассир его обманул, или, как
Зайдя в газетный киоск рядом со станцией, Ли купил бритву и расческу. В туалете он побрился, вымыл из волос соленую воду и вытер голову бумажными полотенцами. Затем, зачесав редеющие пряди назад, Сонни как мог стряхнул с одежды песок и наконец присоединился к прилично одетым пассажирам в зале ожидания.
Подъезжая к Нью-Йорку, автобус сбавил скорость у турникета, затем нырнул в длинный тоннель и наконец въехал в город. Через десять минут автобус остановился на оживленной улице.
Подражая остальным пассажирам, Ли вышел на тротуар.
Первой его мыслью было: «А где же велосипеды и мотоциклы?» В Китае это были основные виды личного транспорта, и Ли не мог себе представить такой огромный город без миллионов велосипедов, заполняющих улицы.
Второй его мыслью было: «Где можно купить сигареты?»
Отыскав газетный киоск, он купил себе пачку.
Пересчитав сдачу, Сонни подумал: «Десять судий преисподней! Почти три доллара за одну пачку!» Сонни выкуривал не меньше двух пачек в день, а то и три, когда выполнял опасную работу и ему требовалось успокоиться. Он быстро подсчитал, что разорится через месяц жизни в этом городе. Закурив, Сонни сделал глубокую затяжку и шагнул в толпу. Он спросил у симпатичной женщины азиатского вида, как попасть в Чайнатаун, и та направила его к станции подземки.
Протиснувшись сквозь толпу пассажиров, Ли купил жетон. Жетон тоже оказался непомерно дорогим, но Сонни уже устал сравнивать цены. Бросив жетон в турникет, он прошел на платформу. Ему пришлось пережить несколько очень неприятных мгновений, когда на него вдруг начал кричать какой-то мужчина. Сначала Ли решил, что у мужчины не все дома, хотя он и был одет в дорогой костюм. Затем он понял, что он хочет. Похоже, курить в метро запрещалось.
Ли пришел к выводу, что это полный идиотизм. Он никак не мог поверить, что мужчина в костюме не сумасшедший, но, не желая устраивать сцену, он загасил сигарету и убрал ее в карман, пробормотав себе под нос: «Ужасно дорогая страна, твою мать!»
Через несколько минут на станцию с грохотом вкатил состав, и Сонни Ли вошел в вагон с таким видом, будто ему приходилось проделывать это всю жизнь. Он внимательно осмотрелся по сторонам — но только искал он не полицейских, а кого-нибудь курящего, чтобы можно было снова зажечь сигарету. К его полному разочарованию, во всем вагоне никто не курил.
На Кэнел-стрит Ли вышел из метро и поднялся навстречу пробуждающемуся городу. Дождь прекратился, и Сонни зажег припрятанный окурок и влился в толпу. Вокруг него то и дело слышалась китайская речь, но только кантонский, южный диалект. Однако, если бы не это, Ли почувствовал бы себя в своем родном Лю-Гуяне или любом другом небольшом китайском городке: в кинотеатрах крутили китайские боевики и мелодрамы, молодые мужчины носили длинные волосы, зализанные назад, и вызывающе улыбались, маленькие девочки
И где-то неподалеку, надеялся Ли, должно быть еще кое-что такое, с чем он был очень хорошо знаком.
Ему потребовалось десять минут, чтобы найти то что нужно. Он увидел завешенные черным окна первого этажа, красноречивую вывеску и охранника у входа — молодого парня с сотовым телефоном, курящего сигарету и разглядывающего прохожих. Это был круглосуточный игорный зал.
Подойдя к охраннику, Сонни спросил:
— Во что здесь играть? Фань-тай? Покер? Тринадцать очков?
Тот, взглянув на его мятую, грязную одежду, презрительно отвернулся.
— Я хочу играть, — сказал Ли.
— Убирайся к такой-то матери, — процедил охранник.
— Я иметь деньги, — недовольно воскликнул Ли. — Пусти меня!
— Ты фуцзянец. Я слышу это по твоему произношению. Тебе сюда вход закрыт. Убирайся, а то будет хуже.
— Мой доллар хороший как доллар кантонца, твою мать! — яростно крикнул Ли. — Твой босс, он хотеть, чтобы ты не пускал клиент?
— Убирайся отсюда, коротышка. Повторять не буду.
И он достал маленькую дубинку, продемонстрировав рукоятку пистолета, спрятанного под пиджаком.
Замечательно! Именно на это и надеялся Ли.
Притворившись, что он испугался, Сонни начал было поворачиваться и вдруг резко развернулся, выбрасывая вперед руку. Он попал молодому охраннику кулаком в солнечное сплетение, и тот, ахнув, отшатнулся назад. Ли ударил основанием ладони ему в лицо. Пронзительно вскрикнув, парень повалился на мостовую, пытаясь отдышаться. Из разбитого носа хлынула кровь.
Пнув охранника в бок, Ли отобрал у него пистолет, запасную обойму и сигареты. Он осмотрелся по сторонам. Две девушки, шедшие под руку, сделали вид, будто ничего не заметили. Кроме них на улице больше никого не было. Снова склонившись к парню, Ли забрал у него часы и долларов триста наличными.
— Если ты кому-нибудь пожалуешься, — зловещим шепотом произнес он, переходя на пекинский диалект, — я тебя из-под земли достану!
Тот кивнул, вытирая кровь рукавом.
Ли собрался было уходить, но затем, оглянувшись, вернулся назад. Парень испуганно сжался в комок.
— Снимай ботинки! — приказал Ли.
— Я...
— Снимай!
Расшнуровав шикарные черные ботинки, парень поспешно стащил их с ног.
— И носки.
Дорогие черные шелковые носки присоединились к ботинкам.
Сняв с себя носки и ботинки, мокрые насквозь и набитые песком, Сонни отшвырнул их прочь и надел все свежее.
Рай!
Ли быстро вернулся на людную торговую улицу. Отыскав дешевый магазин одежды, он купил джинсы, футболку и ветровку. Переодевшись в примерочной, Сонни расплатился и выбросил старую одежду в мусорный контейнер. Затем он зашел в китайский ресторан и заказал чай и миску лапши. За едой Ли достал из бумажника сложенный лист бумаги, прихваченный из машины Хонксе.
8 августа