Каменная принцесса
Шрифт:
Моя семья была разрушена, сердца моих сестер разбиты.
Если бы я остался копом, никому не было бы дела до отца Шоу Вэланса.
Это была такая же моя вина, как и его.
— Никаких комментариев, — сказала Лорелин. — Не говори ни слова. Скажи своей семье, чтобы тоже молчали.
Я кивнул.
— Ты меня слышишь?
— Да, — выдавил я.
Мне нужно было позвонить маме. Утром у их дома будут папарацци, если их еще там нет. Может, мне стоит отвезти их куда-нибудь. Они могли бы уехать сегодня вечером. Мои сестры и их семьи тоже. Никому
— Мне нужно сделать несколько звонков, но держи свой телефон при себе, — сказала Лорелин. — Я перезвоню, когда узнаю больше.
— Мы можем купить эту информацию у них? — спросил я.
— Я собираюсь попробовать. — Затем связь прервалась.
Мы могли бы купить эту информацию, но ущерб уже был нанесен.
Я оттолкнулся от перил и провел рукой по волосам. Мир обрел четкость, когда шок сменился гневом.
— Черт. — Я стукнул кулаком по железным перилам. — Блять!
Несколько человек, прогуливающихся по пляжу, бросали на меня странные взгляды. Мне было все равно. Я не думал. Я набрал номер Пресли, и мое сердце бешено заколотилось, когда я услышал гудки.
— Привет, — ответила она. — Не думала, что снова о тебе услышу.
— Потому что ты меня продала? — отрезал я.
— Хм?
— Ты, блять, продала меня. Надеюсь, тебе хорошо заплатили.
На заднем плане послышался шорох, как будто она была в постели и села.
— Шоу, я…
— Пошла ты.
Я закончил разговор.
Затем я заблокировал и удалил ее номер.
Нахуй ее.
Прощай, Пресли.
Глава 17
Пресли
— Эй, Прес. — Эмметт постучал в дверь туалета. — Ты в порядке?
— Да. — Я шмыгнула носом, вытирая щеки насухо. — Я выйду через секунду.
Я взяла комок салфеток и высморкалась, усилив звук, потому что знала, что Эмметт маячит снаружи. Когда же прекратятся эти слезы? Я два дня придумывала отговорки, изо всех сил стараясь убедить ребят, что больна. Что мои покрытые пятнами щеки и красный нос были от простуды, а не от того факта, что я плакала.
Когда я научусь? Когда я поумнею? Это был второй раз за несколько месяцев, когда мужчина доказал, что я дура.
Я была такой глупой, думая, что смогу смотреть, как Шоу Вэланс уходит.
Я была такой глупой, думая, что он не разобьет мое чертово сердце.
Достаточно. Я еще раз вытерла глаза. С меня было достаточно. Я не плакала столько даже, когда Джеремая бросил меня у алтаря, и уж Шоу Вэланс точно не заслуживал моих слез. Шоу Вэланс уехал, и, к счастью, мне больше никогда в жизни не придется видеть этого человека.
Появились новости о его отце, и он сразу предположил, что это была я.
Я переживу его, как пережила остальных.
К черту Шоу Вэланса.
И к черту фильм, в котором он снялся.
Глава 18
Пресли
Пять
Я поджала под себя ноги в шерстяных носках, пока смотрела в окно дома Женевьев и Исайи.
Их двор был покрыт снегом, и Исайя потратил час на расчистку подъездной дорожки и тротуаров этим утром. Я наблюдала с этого места, как он работал, по-видимому, наслаждаясь февральским холодом. Затем он вошел внутрь с раскрасневшимися щеками и поцеловал Женевьев и ребенка, прежде чем взять ее список покупок и пойти в магазин. Я была на этом месте, когда он уходил и когда вернулся.
Их малышка Амелия была в тепле и безопасности у меня на руках.
По тротуару на противоположной стороне улицы шла пара, оба в плотных пальто, шапочках-чулках и вязаных перчатках. На вид им было за пятьдесят. Их руки были переплетены. В руках у каждого был бумажный кофейный стаканчик, накрытый белой крышкой.
На улице было холодно, но они разговаривали, улыбались, а их дыхание оставляло за собой шлейф. Может быть, они были молодоженами. Или, может быть, они были вместе двадцать пять лет и сейчас были так же влюблены, как и в начале.
Они были идеальной картинкой для того, чего я хотела.
Мне нужен был кто-то, кто прогулялся бы со мной до кофейни в десяти кварталах отсюда, независимо от погоды, потому что все десять кварталов мы могли бы говорить и держаться за руки.
Я добавила это в мысленный список, который составляла.
За последние пять месяцев я потратила много времени на размышления об отношениях. Я увидела, что многие из моих собственных, романтических и платонических, были нездоровыми. Это началось с моей семьи — моей биологической семьи. В юности я никогда никому не доверяла, кроме своей сестры, но даже наши отношения были натянутыми, испорченными постоянным, тлеющим страхом.
Я не могла вспомнить время, когда мы смеялись и играли, как дети, с безрассудной самозабвенностью. Я также не могла вспомнить, чтобы ссорилась с ней с таким же безрассудством. А сестры должны ссориться, хотя бы немного.
Моим отношениям с матерью недоставало уважения и обожания. Я жалела ее по сей день. Жалела с самого начала. А мой отец? Я ненавидела его всеми фибрами души.
Те немногие мои романтические отношения были эпически беспорядочными. Джеремая был Джеремаей. Я больше не собирался зацикливаться на своих ошибках. А потом был… Шоу.
Человек, о котором я не позволяла себе часто думать, потому что, в то время как Джеремая причинил мне боль, Шоу сокрушил меня. Я впустила его. Позволила ему увидеть себя настоящую. Впервые в жизни я позволила мужчине увидеть себя полностью, а он отверг меня. Он не верил в меня, в нашу связь.
Мы прошли испытание.
Он потерпел неудачу.
К счастью, после первых нескольких дней отгораживаться от него было легко. Помогало осознание того, что я не столкнусь с ним в городе. Телевизор можно было выключить, когда появлялось его лицо. Журналы в гараже можно было перевернуть на другую страницу.