Каменное море

Трусов Юрий Сергеевич

В царе говорит и чувство личной обиды к неоднократно оскорблявшему его Наполеону. «Или он, или я, – сказал как-то Александр Первый, – но вместе мы царствовать не можем!»

В русских воинах кипит патриотическая ненависть, справедливое чувство мести к наглым захватчикам, осквернившим святое-святых – древний Кремль.

А у сэра Роберта Вильсона одно страстное желание: кровью русских воинов победить самого страшного врага английских промышленников, купцов, которым Наполеон своей континентальной блокадой грозит задушить английскую торговлю. Стравив снова русских и французов в решительном сражении, сэр Вильсон хочет убить двух зайцев: разгромить Наполеона и окончательно обескровить русскую армию, чтобы Англия одна могла, устранив в Европе соперников, пожинать плоды победы…

Нет! Не выйдет,

хитроумный сэр, направить в русло своей английской политики нашу великую страну. Он, Кутузов, не будет таскать каштаны из огня для английских купцов!

Вот именно теперь, когда все ожидают решительной битвы, он, главнокомандующий, должен быть наиболее осторожным. Ему хорошо известны огромные потери русской главной армии. За два месяца преследования отступающих полчищ Наполеона из ее рядов выбыло почти две трети личного состава. Имея измученную походом – не более тридцати тысяч штыков – армию, надо быть безумцем, чтобы ввязываться в сражение с превосходящим в три раза по численности противником! [28]

28

От русской главной армии, с которой Кутузов преследовал Наполеона от Тарутино до Вильны, 10 декабря 1812 года осталось всего 27 464 человека и 200 орудий. А когда она два месяца тому назад вышла из Тарутино, в ней было 97 112 человек при 622 орудиях. Таким образом, за два месяца похода из строя выбыло 70 тысяч человек! Так что Кутузов был прав. Если бы он бросил в бой на противника всю свою армию, то после победы над Наполеоном у него осталась бы только жалкая горсточка воинов.

К советам царя и его окружения он, Кутузов, относится внешне с величайшей почтительностью. Но это лишь видимость. Хорошо понимая их абсурдность, он придерживается своей единственно верной тактики и стратегии: параллельного преследования полчищ противника. Они и так, без генерального сражения, погибнут!

Но уверенный в этом, он знает и другое – самое главное. Это главное он не может сказать ни царю, ни своим генералам, но это святая святых: Наполеон, погубив свою армию на русской земле, уже никогда не отважится на новый поход в Россию. А потому не лучше ли для безопасности России дать возможность ему, грозному полководцу, вернуться целым и невредимым к себе в Париж? Ведь Россия не имеет общей границы с Францией! Так пусть же у хищных соседей России – пруссаков, австрийцев и той же Англии будет всегда в тылу сильный противник – наполеоновская Франция. Это отвлечет коварных соседей от наших границ. Уж больно они зарятся испокон веков на русские земли!

Мысли Кутузова прервало появление адъютанта, который принес фельдмаршалу на подпись очередной приказ к Чичагову, извещавший его о том, что он, Кутузов, со своей армией уже на хвосте у неприятельских войск. Тут же адмиралу давался совет, как можно энергичнее «ловить Наполеона».

Скрепив приказ своей подписью, фельдмаршал пометил его вчерашним числом.

– Так-то, братец, – сказал он адъютанту, тяжело отдуваясь, словно совершил непосильную работу.

– Вы ошиблись, ваша светлость. Число поставили вчерашнее… – заметил адъютант.

– А ты приметливый. Тебя не проведешь, – добродушно улыбнулся Кутузов. И добавил: – Молодец! Но пусть будет по сему. Пусть Чичагов думает, что мы к Наполеону ближе, чем в самом деле. И уже с тыла на него нажимаем. Это адмиралу может быть отваги придаст. А то он, поди, трусит перед Наполеоном.

– А не запутается ли адмирал в расчетах, ваша светлость?

– Сам он не запутается. Но Наполеон его все равно запутает, – ответил Кутузов.

И взглянув на недоумевающую физиономию адъютанта, рассмеялся тихим загадочным смехом.

XL. «Я обманул адмирала…»

Зимним утром 10 ноября, когда Наполеон во главе своей старой гвардии подходил к околице Толчина, к нему подскакал на взмыленной от пота лошади адъютант маршал Удино. Адъютант только но треуголке и малому росту смог опознать среди гвардейцев, одетых в синие мундиры и высокие медвежьи шапки, императора Так до неузнаваемости изменили его внешность лисья шуба и шерстяной

шарф, обмотавший до самых глаз лицо.

Выслушав адъютанта, Наполеон зашатался, словно от удара. Маршал Удино сообщил ужасную весть: русские взяли приступом борисовский тет-де-пон, овладели мостом и ворвались в Борисов, разгромив и обратив в паническое бегство дивизию генерала Домбровского. [29]

29

Положение «великой армии» Наполеона, когда она приблизилась к Березине, стало отчаянным. Авангардные части Кутузова уже настигали ее. Они находились в одном-двух переходах от французов. С севера к Березине приближалась армия Витгенштейна, которую не могли задержать слабые корпуса маршала Удино и Виктора. Наполеона очень беспокоила мысль о том, что Дунайская армия адмирала Чичагова угрожает с юга захватить Борисов и мост через Березину, самую надежную переправу, через которую он должен был пройти со своей армией. Наполеон чувствовал, что кольцо врагов вокруг него сжимается и ему и его войску грозит полное окружение, капитуляция, бесславный плен.

– В нынешнем походе нам суждено делать только одни глупости! – в отчаянии вскрикнул Наполеон. И приказал во что бы то ни стало атаковать Дунайскую армию Чичагова, втоптать ее в болотистые берега Березины и отбить переправу.

Придя в себя от потрясения, чтобы внушить своему маршалу твердость и в то же время подчеркнуть всю серьезность своего приказа, Наполеон закончил его следующей фразой: «В столь важных обстоятельствах император полагается на ваше усердие и личную вашу преданность».

Получив такой приказ, маршал Удино со всеми своими силами двинулся по направлению к Борисову. Между тем, сюда с войском прибыл сам адмирал Чичагов, который назначил вместо смертельно раненого де Ламберта начальником авангарда графа Палена второго и приказал ему выступить 11 ноября с рассветом в сторону села Лошицы.

Забыв произвести тщательную разведку, адмирал как бы обрек свою армию на неприятные сюрпризы. И они не замедлили произойти. Хотя наши разъезды при приближении к Лошицам взяли пленных, которые сообщили, что они солдаты корпуса Удино, за которым в одном переходе идет и вся армия Наполеона, Пален второй не сделал из этого грозного известия нужного вывода. Послав донесение адмиралу о полученном известии и попросив подкрепления, он лихо, напролом, двинулся навстречу гибели. В отряде Палена второго было всего лишь 2800 воинов. Тогда как в авангарде Удино находилось 3500 человек, за которыми шли основные силы корпуса.

Узнав от разведчиков, что русские идут навстречу, Удино занял у села Лошицы небольшой перелесок, где поместил в засаду пехоту, конницу и артиллерию.

Авангард Палена второго сразу попал в эту ловушку, был разгромлен и, преследуемый кавалерией противника, отступил к Борисову, где находился Чичагов со своим войском.

Перед адмиралом стал теперь выбор: либо перевести все войска Дунайской армии на левый берег Березины и принять бой с корпусом маршала Удино, либо отступить со всей армией на правый берег. Самое смелое решение, обеспечивающее за собой сохранение переправы, являлось, конечно, самым верным Мог же адмирал со своим тридцатитысячным войском удержаться на левом берегу впереди Борисовской переправы и в оборонительных боях преградить путь французам? Конечно, мог! Но мужество оставило адмирала. Мысль, что придется наверняка встретиться один на один с самим грозным Наполеоном, бросила его в холодную дрожь. Весь его недавний гонор, заключенный в приказе «ловить и приводить ко мне всех малорослых», мгновенно уступил место безотчетному, поистине заячьему страху.

И Чичагов предпочел уклониться от битвы на левом берегу Березины, сразу пожертвовав огромной выгодой – удерживать переправу в Борисове и активно оборонять ее.

Но переправить на левый берег Березины части армии, особенно артиллерию и многочисленные обозы, которые адмирал опрометчиво перебросил до этого на другой берег, было нелегко. Поэтому Чичагов поручил начальнику восьмой пехотной дивизии Щербакову удерживать окраину города Борисова, пока наша артиллерия и обозы перейдут по мосту.