Каменное сердце дракона. Исцеление его души
Шрифт:
Я замерла, невольно залюбовавшись им. Его лицо, обычно напряжённое, разгладилось, и стало видно, что дракон, на самом деле, ещё совсем молод. Что под маской отчуждённости и мрачности скрывается такой же человек, как и я.
Будить его стало жалко. Я не могла оторвать от него взгляд, удивляясь тому, что при первой встрече увидела в нём чудовище. А потом экипаж качнулся на небольшой кочке, и дракон медленно начал заваливаться на бок, пока не упал головой на моё плечо. Я ойкнула, собралась было отодвинуться, чтобы ему было удобнее
Некоторое время мы ехали так. Я боялась даже сделать лишний вдох, чтобы его не разбудить. И вздрогнула, когда он издал короткий мычащий звук. Я попыталась скосить взгляд, чтобы понять, спит он ещё или нет.
Шейн спал. Но широкие его брови снова начали напряжённо опускаться. Потом приподнялись, но лишь на мгновение, чтобы тут же нахмуриться вновь. Дракон издал более длительное мычание, а потом с резким вдохом выпрямился и посмотрел на меня непонимающим взглядом. На лбу его проступила испарина, а в глазах читался неподдельный страх.
– Кошмар приснился? – спросила я. Дракон откинулся к спинке сиденья и, закинув голову, прикрыл глаза. Заметив, что у него по виску скатывается капелька пота, я достала из поясного кармашка платок и тихо сказала: – Позвольте?
Поднесла платок к его виску осторожно, словно то был дикий зверь, и, убедившись, что он не противится, промакнула испарину.
Шейн перевёл дыхание, после чего достал свой платок из нагрудного кармана, чтобы утереть лоб с другой стороны, а после отвернулся к постепенно сгущающимся сумеркам.
– Ваэ-дэн, – обратилась я, но дракон тут же поправил меня:
– Просто Шейн.
– Простите.
– Лирель, привыкай говорить со мной так, будто мы с тобой – самые близкие друг другу люди. Тем более что в ближайшее время так оно и будет.
– Меня воспитывали с почтением относиться к драконам…
– И убивать их при первой же возможности, – криво усмехнулся дракон. На его лице снова проявилась печать жестокости. Я сделала глубокий вдох и решительно спросила:
– Шейн, почему ты поцеловал меня вчера?
– Потому что так поступают мужья. Разве нет?
Я моргнула. Спорить было сложно.
– То есть просто потому, что так положено?
– Не понимаю, что тебя не устраивает. Я стараюсь быть хорошим мужем, хоть мы ещё и не заключили законного брака.
Старается быть мужем…
И всего-то…
– Это был мой первый поцелуй, – тихо сказала я и перевела взгляд на оранжевую полоску неба.
– Не думал, что это может быть важно для тебя, – голос дракона звучал всё так же сухо.
– Я думала, что люди целуют друг друга, когда испытывают близость, желание прикоснуться.
Шейнар скосил на меня взгляд, но ничего не ответил. Каменное сердце.
– Каратели не могут испытывать того, что чувствуют простые люди, – проговорила я, упрямо глядя только на лес за окном. –
Я думала, дракон разозлится. Начнёт мне высказывать про работу повстанцев, про то, за что мой отец попал под руку карателей, про грабежи и разбои. Я и сама всё это знала. И методы повстанцев мне нравились ничуть не больше, чем методы короля. Но, в отличие от его величества, они делали всё это, чтобы защитить своих женщин и детей, своё будущее, своё королевство, которое уже не одно десятилетие катится ко дну.
Но вместо этого он хмыкнул и крепче скрестил на груди руки.
– Не делай так больше, – попросила я. Тот вскинул одну бровь, и я пояснила: – Не целуй, если не хочешь этого делать. Из тебя и так выходит хороший фиктивный муж. Этого достаточно.
– Как скажешь, Лирель, – отозвался он, и почему-то эта фраза вместо облегчения снова заставила сердце сжаться.
Хотелось что-то ещё сказать, что-то сделать, чтобы только не было внутри так тошно. Но тут бричка подскочила, потом упала, а затем раздался грохот, и экипаж завалился на бок. Оказавшись выше, я упала прямо на дракона, который поймал меня, обхватив одной рукой, а сам спиной приложился о боковую стену брички. Мы так и замерли в застывшем под углом экипаже.
Лошади ржали, кучер ругался, на чём свет стоит, и пытался их успокоить. Дракон помог мне перекатиться на стенку брички, а сам стал вылезать из неё. Ещё через минуту мы все стояли посреди макового поля и озадаченно смотрели на расколовшееся пополам колесо.
– Не серчайте, дэн Шейнар, – со вздохом проговорил кучер. – Там камень был, а за ним яма. На камне колесо сломалось, потому и бричка в яму завалилась.
– Почему оно вообще сломалось? – спросил Шейн, пытаясь в темноте рассмотреть обломки колеса.
– Да кто ж его знает, это к плотнику надо идти узнавать. А сейчас колесо под замену нужно.
Дракон выпрямился и направил свой взор туда, куда двигалась телега – на большую одиночную гору, название которой мне было неведомо. Нахмурился. Поджал губы.
– Мак в самом цвету, – заметила я тихо, глядя на то, как лошади тянутся к крупным бутонам и принюхиваются. – Нельзя останавливаться здесь, кони могут отравиться цветами.
– К тому же, это сонный мак, – добавил Шейн. – Я чувствую его запах.
– Драконы чувствительны к маковым испарениям? – заволновалась я.
– Не настолько, чтобы быть не в состоянии пересечь поле, но достаточно, чтобы отравиться, заснув на нём. Нам стоит идти дальше.
– Ближайшая деревня за горой, ваэ-дэн, – сказал кучер. – Пешком мы будем добираться туда часа два. И вряд ли там можно будет достать новую бричку.
– А если отправиться туда верхом? – предложила я.
– Кони и так устали за весь день, – покачал головой кучер. – Им тоже нужен отдых.