Каменные драконы
Шрифт:
Мандерли поселили их в соседних покоях. Дени рано ушла с пира, сославшись на усталость. Тирион легко соскочил со своего стула, вызвавшись проводить ее. Дейенерис улыбнулась? Или ему лишь привиделась тень этой улыбки?
— Спокойной ночи, моя Королева, — произнес он, когда она замешкалась у дверей своих покоев. Дейенерис посмотрела на него с интересом, а потом произнесла:
— Спокойной ночи, муж мой, — и вдруг стремительно присев, как озорная девчонка, поцеловала его в губы и скрылась за дверью так быстро, что он опешил. Ему понадобилось около получаса и пара кубков, чтобы прийти в себя и дойти до той грани, когда он готов был поверить,
Он вошел в ее покои молча: на этот раз он был слишком трезв и банально боялся. Спальня Дейенерис встретила его тишиной. Дени спала, разбросав серебристые пряди по постели. Ее бедро ласкал лунный луч, и вся она казалась в нем серебряной и еще более прекрасной. Тирион, ступая бесшумно, приблизился к кровати и опустился на нее, стараясь не разбудить свою Королеву. Он улегся на спину, заложив руки под голову, размышляя о том, куда могла привести его эта последняя выходка.
Пожалуй, он все-таки дурак. На что он может надеяться? Она самая прекрасная женщина Семи Королевств, такой и должна быть истинная королева. Она честна и великодушна, она щедра и беспощадна к врагам. А он ее муж лишь по названию, а по факту — скорее мудрый шут. Его называют ее правой рукой. Ох, да он отдал бы эту правую руку, чтобы быть с ней. Ловить ее взгляды, отвечать на поцелуи, быть рядом всегда, когда нужен. Но факты слишком упрямая вещь. Никто и никогда не полюбит его, он упустил свой единственный шанс много лет назад. Была моя любовь прекрасна, словно лето, и локоны… Хм. Он вспоминал, но видел лишь Дейенерис. Локоны ее, серебряные, в которые вплел свои нити лунный свет, были ему дороже всего на свете сейчас.
Дени заворочалась во сне, сбрасывая одеяло. Тирион приглушеннно ахнул. Она спала обнаженной и высвободила в движении из-под одеяла маленькое белое плечо цвета слоновой кости. Мелькнуло и скрылось округлое колено. Он потянулся прикрыть ее самым целомудренным жестом, но в последний момент словно кто-то дернул его под руку. Тирион едва коснулся губами ее плеча, как она со стоном, в полусне, обвила его шею руками. Глаза королевы были закрыты, но руки безошибочно притянули его губы к ее. Тирион удивленно принял ее поцелуй, не в силах лишить себя этой ласки. Ей снится кто-то другой, в этом нет сомнения, думал он зло, но продолжал целовать ее мягкие губы.
Она оторвалась от его губ, уткнулась лицом в его шею и прошептала:
— Тирион.
И столько нежности было в ее голосе…. Он решил, что ему тоже снится волшебный сон, но он не хочет просыпаться.
***
Драконы поднимались по спирали, все выше возносясь в облака. Громада горы уже давно осталась внизу, но Тирион терял терпение, резонно беспокоясь за содержимое своего желудка. Черный силуэт Дрогона маячил далеко впереди, а Визерион следовал немного позади. Чешуя его сверкала, ослепляя карлика. Из всех драконов мне достался самый слепящий, подумал он, однако за ним меня и вовсе незаметно. Иногда это удобно. Их приземление в неудавшейся Богороще замка можно было назвать мягким, хотя и тесным. Драконам едва хватало места.
Орлиное гнездо было неприступным, и, в том числе поэтому, в замке было отчаянно мало места. Лорд-протектор долины и Хранитель Востока встречал Королеву в тронном зале. Он был на полпути от трона, когда она вошла. Его неизменная лукавая улыбка вызывала у Тириона неприятные ассоциации. Раз за разом перед его глазами вставало видение из прошлого.
— Бейлиш использовал меня! Как шлюху, — Санса махнула рукой, роняя хрустальный бокал.
Ее рука была в крови, она струилась вдоль ее кисти и падала крупными каплями на усеянный осколками пол, словно слезы. Однако глаза девушки были сухими.
У этого человека был змеиный язык и дьявольское терпение. Он был хитер, словно родился Ланнистером. Но у Тириона был долг к Бейлишу, и он знал, что обязательно его востребует. А вот где и когда было пока открытым вопросом.
— Лорд Бейлиш, — улыбка Дейенерис застыла, превращая ее лицо в посмертную маску. — Я надеюсь, наши покои будут выглядеть теплее, чем этот зал?
— О, вы же не хотите сказать, что вы, — Бейлиш посмотрел на нее с восхищением, а потом презрительно перевел взгляд на Тириона, показав пропасть между ними, — и он будете делить…
— Королю и Королеве естественно делить все тяготы управления королевством, равно как и постель, — жестко отрезала Дейенерис. — Прискорбно сознавать, что некоторые Хранители брезгуют своими обязанностями и не женятся, лишая себя и королевство наследников.
Тирион был горд. Женитьба была ахиллесовой пятой Бейлиша. Подкупом и интригами он удержался на месте Хранителя Востока после гибели Лизы Аррен, принесшей ему это место, однако наследников у него не было. Тирион знал, что Бейлиш хотел в жены Сансу Старк, ну или Дейенерис на крайний случай. Ни одну из своих жен уступать этому похотливому старику Тирион не собирался.
— Я берегу себя, Королева, — ответил Бейлиш, низко кланяясь. — Нет достойных мне леди в Вестеросе.
— Я могу с легкостью решить этот вопрос, Хранитель, — продолжила жестко Дейнерис. — Декрет о женитьбе пишется быстро.
Она покинула зал, и только по скорости походки Тирион догадывался, как она взбешена.
— Поосторожнее, лорд Бейлиш, — шепнул ему Тирион перед уходом. — В Белой гавани столько девиц на выданье.
Тирион едва успел за своей Королевой. Она уже сидела на кровати, и ее плечи мелко сотрясались. Кубок ходил ходуном в ее руках.
— Этот, этот…
— Ты права, дорогая, во всем права, — принялся успокаивать ее Тирион, — но этот отвратительный человек нужен королевству.
— О, если бы ты знал, что он сделал с Сансой, — тонкие руки Дейенерис взметнулись к лицу.
— Я знаю, — промолвил он, не замечая, как крошит хрусталь кубка между пальцами. Вино струйкой текло на ковер. — Она была моей женой тогда.
Дейенерис привстала на ложе, обернувшись к нему, забрала останки бокала и кликнула слугу, уводя Тириона в глубину комнаты. Остановившись около окна, она застыла. Вид из него был удивительным: водопад слезы Алисы низвергался вниз и вниз, но не долетал до долины, разбиваясь в туманное марево. Неиссякающий, никогда не способный на исцеление.
— Нельзя винить себя в том, что ты не мог предотвратить, — голос Королевы приводил его в чувство, приглушал клокочущую ярость. — Ты был в рабстве в Эссосе.
Она еще что-то говорила, говорила, а потом дождалась ухода слуги и распустила завязки платья.
— Ты мне нужен, Тирион, — позвала она его, и вся ярость переплавилась в страсть.
Ее глаза блестели, а тело ждало его прикосновений, пело под его ладонями. Это было совсем иначе, чем в Винтерфелле. Они сидели на кровати друг напротив друга, изучая, касаясь пальцами и губами. Волосы Дейенерис серебряной волной текли по ее телу, когда она двигалась.