Камешек в сапоге

Руб Андрей Викторович

— Срань господня! Кто посмел!!! — проревел Баярд, мгновенно закрывая меня широченной спиной от неведомой опасности.

«А меч в его руке смотрится очень органично», — вылезла первая мысль. За ней вылезла вторая: «И какая только хрень в голову не лезет… к сумашедшим…».

— Живой, Андрюха? — Чика, подрагивая пальцами, тихонько трогал меня самыми кончиками.

— Ты живой! Все нормально! — Юлька заглядывала в мои глаза, где медленно таяло дикое презрение. — Да не молчи ты сволочь! — с силой схватив, затрясла она меня за грудки.

— Всем стоять!!! — проревел я. — Вернулись все к столам! — скомандовал я дальше. — Все!!! Бегом!!!

Народ послушно, но с ворчанием

стал возвращаться, со страхом поглядывая на дикие мучения троицы лежащей на камнях. Они все ещё не сдохли. С вырванными глазами, с разорванными ртами — вовсю сочащиеся кровью, они хрипели, постанывали, подвывали… Их тела еще судорожно подергивались, царапая пальцами брусчатку — их дико гнуло и корежило. Судя по всему, ребята испытывали дичайшие мучения. Ну… пусть помучаются…

«Своих покойников — мы похороним сами…».

— Декан Тоир, ко мне!

Почти бесшумно передвигаясь, в отличие от остальных, ко мне подскочил десятник. Один из троицы мечников.

— Слушаю ол Наместник! — он вытянулся, но глаза все время косили ближайшее тело.

— На кухне два покойника — убрать и вывесить за воротами. Когда сдохнет эта троица, — я кивнул на лежащих, — Повесить рядом. Приготовить ещё одну виселицу. Действуй!

Я пошел к столам, за которыми уже достаточно зло гомонил народ. А недовольство было направлено в сторону стражников замка. Напряжение наэлектризовало воздух. Народ активно начал предстартовую подготовку к резне.

Неторопливо и вальяжно я двинулся к столам. Завидев меня — голоса умолкали, одергивая соседей. Подойдя так, чтоб меня видели все, я тяжелым взглядом обвел сидящих.

— Слушать меня внимательно! — негромко начал я. Во дворе установилась полная тишина. — Вы! Глупендяи с мандолиной! Вы что, потеряли список, кого бояться надо!??? Вы что тут устроили?! А?! Не слышу!? Вы кто — паршивые стражники занюханного барона? Или Гордые Легионеры несущие Новый порядок? Что это тут за свары без МОЕГО приказа. Центурион!

— Я!

— Ты! Ты центурион или паршивый шпак с улицы?! Почему дисциплина — дерьмо?! Тебя разжаловать?! Почему ты допустил ссоры…?! В следующий раз отведаешь плетей, жаба вислоухая..

— А вы? — я опять обратился к воинам. — Я конечно благодарен вам за заботу обо мне. Но вы — Легионеры!!! А это значит — дисциплина! В первую очередь — дисциплина и порядок! Вы должны быть примером, а вы? Вы истинные христиане и члены боевого братства! Вы все пришли в Легион добровольно. Эти люди, — я указал на кучу стражников сидящих отдельно. — Они может быть завтра станут вашими боевыми товарищами. А вы решили из-за кучки говенных отщепенцев нарушить дисциплину? Позор!!! Те, кто напал на меня — это солдаты Ордена Света. Я подпустил в голос проникновенности: — Бог отвернулся от недостойных и покарал их. Он явно показал свою волю — покарав нечестивых! — я указал пальцем на продолжающие подергиваться тела. — Они забыли о любви к ближнему! И вот итог! Орден отринул истинные заветы — променяв их на власть и деньги, — почти прошептал я. — Бог отвернулся от отступников…

Я сделал трагическую паузу, чтоб все прониклись: — Главное не то, что вы убили бы кого-то. Важно, что вы нарушили дисциплину…

Похоже, до них дошло.

—Легат, центурион, деканы — остаться. Капитан, вы со своими людьми — тоже. Остальные Легионеры — спать! Ма-арш!!!

Через минуту двор был пуст. Отправил я спать и Чику с Юлькой. До Чики дошло только через затрещину. А с этими шпендиками надо разбираться сейчас.

Разговор был плодотворным. Длился он недолго — минут пять. И состоял в основном из моего матерного монолога, в котором коротко обрисовал перспективу — жить

в Империи пользуясь почетом и уважением или валить на все четыре стороны, прямо сейчас. Ибо я не исключаю возможности, что тут есть сочувствующие — лежащим вон там, «укушеным в голову». Потому что напасть на Наместника — это надо быть идиотом в кубе! Я конечно на первый раз не буду вырезать всех их родственников, но предупреждаю…! В первый и последний раз — покушение останется безнаказанным. В том смысле, что «это они ещё легко отделались!». В следующий раз — вырежу ещё и всех родных. Поэтому думайте! Идея, не сообщить мне о готовящемся покушении тоже ведет к быстрой и весьма болезненной смерти. А вообще идея покушения глупа и бесперспективна, потому что у меня есть ещё пара жизней в запасе… И вообще меня бережет сам Император и любит Бог. Поэтому проще сразу убить себя и так не мучится! — я ещё раз показал пальцем на тела во дворе.

В общем, воспользовавшись моментом, нагнал жути и обрисовал перспективы. Из сорока человек сидящих за столом был только один «мутный». Я их всех «чувствовал». Остальные верили. (Право слово, ну чисто дети).

В ответ на мой спич меня заверили, что «все как один горят желанием сражаться во славу Империи и готовы вступить в Легион, хоть сегодня».

Отправил и этих спать. Во дворе остался только комсостав. Поставив задачу на утро — приготовить их к принятию присяги, раскидать новеньких по старым десяткам и приступить к тренировкам. Сказал, чтоб проверили караулы, и отпустил и их — оставшись во дворе практически один.

Устал я как ездовая собака после пробега «перевал Чилкут — верховья реки Юкон». Надо бы пойти спать, но у меня знакомо свербело в затылке. К тому же Отче ещё не закончил свой «диспут». Вот же железный «робопоп» — уважаю!

Я повернулся и раскинул чувства по двору. Ага, «свербело» со стороны конюшни. Я зашагал туда. Подойдя я принюхался. Знакомо пахло навозом, сеном и терпким лошадиным потом. А вот мысленно «пахло» тоже знакомо.

— Кто ты? — мысленно задал я вопрос.

— Шчата. Я альфа-самка… лидер-женщина, Великий, — позвучал очень почтительный ответ, который сразу меня весьма сильно озадачил.

Только вот ответ «прозвучал» не из конюшни, как мне показалось, а из пристроенной рядом псарни. А в конюшне фыркали кони и вкусно хрустели сеном. Там «чувствовалось» ещё двое спящих. Из темноты входа псарни выдвинулся волосатый шар Бодгу. Мельком поразившись тому, что «разговаривать» и «чувствовать» я стал гораздо лучше, я «ощутил» даже беспокойство сидящих там «собак».

А мои «щенки» уже были здесь и норовили сунуть любопытные носы внутрь — познакомиться. Самое странное, что бодгу они воспринимали как явного «чужака». Его, вернее её, попытки «успокоить» их или «скомандовать» им, просто не срабатывали. Мальчики воспринимали её, но никак не реагировали. Не воспринимали как угрозу — не больше. Причем я стопудово был уверен, что скомандуй я им «фас» — они бы выполнили команду. «Все страньше и страньше».

— Гулять! И принесите мне подушку, — скомандовал я собакам, и они тут же умчались в глубину двора.

— Поговорим?

— Разумеется.

— Расскажи мне, то чего я не знаю, — я присел на корточки, чтобы хоть немного сравнятся с ней ростом. — Например, почему ты назвала меня «великим»?

Через полчаса я сломал себе «моск». После беседы и «обследования». Я получил ответы от штатного врача экспедиции. Только вот сказать, что я порадовался… я никак не мог.

Да — я не сумашедший. Да — я не страдаю галлюцинациями. Да — поправленные мне Схогом имплантаты работают в штатном режиме. Да — на них можно писать или снимать информацию.