Камикадзе на прогулке
Шрифт:
«Да?»
«Если я полюблю кого-нибудь — у меня хватит смелости на то, чтобы не скрывать от тебя правды. Что бы то ни было, мы — настоящие друзья. Я не хочу терять этого. Помню о том, кто учил меня воинскому искусству. Никогда между нами не будет лжи, Пабло!»
«Клянешься?»
«Да.»
Танец окончился.
Пабло недовольно вздохнул, но, как и обещал, повел меня обратно к столу.
— Ты не позволишь мне пообщаться с Хансом? — шепнул мне на ухо Пабло, рассмотрев за моим столом свободное место. — Я его знаю — у него семейный бизнес по нашей части —
— Почему бы и нет? — согласилась я. А затем, увидев, что Люсия довольно мне улыбается, ехидно шепнула в ответ на ухо Пабло. — Приударь за сестренкой — она просто прелесть!
Пабло вздохнул. Люсия же, увидев наш танец, то, как мы прижимаемся друг к другу, чуть не плакала от счастья за своего сыночка. И через Единение с Пабло я ощутила, что ему это, быть может, наносит намного больше боли и неудобства, чем мне. На его желание сделать меня Светланой Каррера я ответила однозначным — «нет». А матушка Пабло об этом не знала.
Так скоро узнает, или начнет догадываться, каждый день спрашивая Пабло о дате свадьбы.
Я пока была не готова. Чувствовала это. Быть может, потому, что была жертвой гроллов, исковеркавших мой генотип. Мои знакомые Целители, даже Александр Марков, в отношении меня и Гонзалеса развели руками — ничем не могли нам помочь. И Антонио меня еще в девятнадцать предупредил — мол, девочка, не переживай за свою внешность маленького подростка. Такие как мы — развиваемся на несколько лет позже обычного из-за того, что гроллы серьезно покопались в нашем генотипе, добавив неизвестные элементы в нестандартную гролловскую энергоматрицу, которая раскрывается медленнее. Поэтому я была рада таким разительным изменениям в двадцать. Я одним махом, за полгода, набрала формы молодой женщины. И уже пару лет выглядела, по выражениям наших вояк, сногсшибательно.
Могло быть и хуже…
Пабло я посадила рядом с Амалией. Ханс и Амалия также были рады пообщаться со вторым человеком в форте. После Фернандо, конечно.
Мой Левиафан дал понять, что жутко голоден, и когда его, в конце концов, будут кормить? Все кушают, а он сидит на голодном пайке. Ох, ему ведь тоже пришлось нелегко, а я совсем забыла о том, что ему требуется восстановить свои силы после сражения. Но ничего — для этого я и навестила наш любимый ресторанчик, чтобы позаботиться о себе и моих малышах-энергосимбионтах, за которых я несу ответственность.
Я успокоила изголодавшегося Левиафана и позвала Энрике. Мой заказ — желе с пылью хромистой стали внутри, уже был готов, и сразу же появился передо мной. Двенадцать небольших желейных конфеток со стальной начинкой, аккуратно выложенных на блюдечке.
Никто ничего и не заметит.
Я наколола вилочкой первую желейную конфетку, затем вторую. Не смогла удержаться от блаженной улыбки — Левиафан, впитывая, пожирая внутри меня хромистую сталь, довольно эманировал, восстанавливая силы. А силы мне сегодня ночью понадобятся.
Такую удачную комбинацию вкусов я как-то предложила Энрике сама — желе защищало нежную гортань человека, носившего симбионт Левиафана. Рецептик начал пользоваться огромной популярностью у знающих людей и даже заезжих гроллов-копов, и Энрике, как совладелец бизнеса, стал относиться к моим советам по кулинарии значительно внимательнее.
— О, какая прелесть! — воскликнула Амалия, — Желе в конфетках!
Мы быстро переглянулись с Энрике. Не хватало еще, чтобы Амалия попросила попробовать «конфетку».
Останется без зубов.
—
— Да, будьте так добры. — малышка, радостно хлопая глазами, так ничего и не заметила.
Сладости, значит, любим. Ну-ну…
Пабло тем временем, игнорируя бедную девушку, обсуждал с Хансом достоинства немецкой брони. Но Ханса, как оказалось, интересовала не только успешная продажа товара.
— Светлана, меня очень интересуют метательные ножи. У меня крупный заказ, в том числе и от наших оружейников. Они готовы заплатить любые деньги за ваши новые ножи.
— Хм, мы ведь регулярно поставляем оружие в Веймар, — заметила я. — А этой осенью я планирую навестить одного немецкого мастера, и мы выпустим партию оружия прямо в Веймаре.
— Прекрасно! Но если вы имели ввиду Герберта Вайса, то от него я и слышал про эти особые ножи — с вензелем Двадцать Пятого Форта на рукояти. Он мне рассказал много невероятных историй.
— Ах, эти ножи… Я их делаю не так давно. Первые ножи я вообще не продавала, а дарила тем, кто дорог мне — я знаю в лицо каждого из них. Это бойцы, с которыми я сражаюсь бок о бок, и у них нет таких денег, которых стоит этот нож. Но у них — лучшее, что я могу сделать. Что касается ножей на продажу — я разговаривала с Гербертом Вайсом и даже сделала вместе с ним один такой нож. Герберт, в отличие от многих других ваших мастеров, вложил в меня очень много сил, когда я училась у него, и я знаю, что он не отдаст новое оружие в плохие руки. Мы не хотим пускать эти ножи в свободную продажу, но если вы предоставите свой стенд для нашего оружия — это артефактное оружие может продаваться и у вас, но с кое-какими ограничениями. Если бы Вайс умел делать броню, с молекулярным уплотнением, в Корто не пришлось бы ввозить ее так далеко. Но ваши немецкие мастера непреклонны.
— О, нет! Это бы разрушило весь мой семейный бизнес! — возмутился Ханс, хищно усмехаясь. — Но Герберт передавал вам привет. Он сделал несколько ножей. Не хотите посмотреть образец?
— С удовольствием! Он мне писал, что освоил технологию, но хотелось бы в этом убедиться самой.
Ханс достал метательный нож с клеймом Герберта. Пабло с интересом глянул на оружие немецкого мастера. Именно Мастера. Оставалось только завидовать качеству обработки дерева Закрепителем — мне до Герберта было еще очень далеко. Дерево было, на мой взгляд, с четырехкратным уплотнением, и, как показало сканирование, заготовка ножа выдерживалась в Синеве, Красноте и Черноте именно так, как мы и обсуждали с Гербертом. Но не все в ноже было сделано так, как хотел Герберт. Отсутствовал артефактный энергетический блок, выделяющий тонкий слой Синевы на режущей кромке ножа. Что-то у Герберта пошло не так, и он изменил технологию.
Я резко встряхнула ножом, снова просканировала.
— Прекрасная работа, дерево отменное! Хотя это еще не совсем то, чего мы хотели добиться — чтобы нож пробил хорошую броню, перед броском его лезвие, и, особенно, кончик необходимо покрыть Cиневой. Герберт ничего больше не просил передать на словах?
— Он настоятельно приглашает вас в Веймар. Я, кстати, тоже, и я буду рад, что вы проведете осень в Веймаре. Надеюсь, мы будем там часто видеться. Герберт Вайс — друг нашей семьи, и наши дома недалеко друг от друга. А я был бы вашим гидом, на все время вашего там пребывания. У нас, кстати, прекрасный ботанический сад. Там такие замечательные цветы!