Камнеломка, кувшинки и корона
Шрифт:
Потолок камеры обрушился. В дыру проник слабый свет, хлынула вода, несущая на пенных гребнях красивые крупные кувшинки. А по стенам ползли усики какого-то ползучего растения, впивавшиеся в камень и превращавшие его в песок. Вода с кувшинками быстро заполняла камеру: сначала поднялась до колена, потом до пояса, очередная волна лизнула соски, заставив Арха застучать зубами.
В потолочный пролом просунулась голова на гибкой шее. Роскошная ультрамариновая дракайна, не похожая ни на одного из виденных Архом драконов, принюхалась, шевеля бронированными ноздрями. Зубы тронули вмурованное в стену кольцо. Цепь жалобно звякнула, осыпалась бурой ржавчиной. Ар-Ханг шевельнулся,
– Эту тоже, пожалуйста!
Спасительница небрежно перекусила зачарованный металл, возвращая Арху свободу. Встряхнулась, расширяя потолочный проем, протиснулась глубже. Было ли это приглашением, Ар-Ханг не понял, но смело обхватил шею, режась об чешуйки, прижался к удивительно теплой броне.
«Вынесет или сбросит?»
Дракайна не подвела – начала пятиться, осторожно вытаскивая хрупкое двуногое тело из подвала. Наверх, к свету, к настоящему небу. Арх висел на ее шее бесполезной тряпкой, вздрагивавшей от внезапных порций ледяного душа и ударов камней – дракайне не всегда удавалось уберечь свою ношу. С каждым шагом вверх, а, может, от тепла чешуйчатой брони, возвращалась вытянутая оковами и стенами Хехильта магия. Ар-Ханг воспрянул духом – надо протянуть час-другой, обратиться, взмахнуть крыльями и бежать прочь. В Ледовитом океане полно необитаемых островов. Можно прожить, охотясь на китов, кальмаров, тюленей и морских котиков. Прожить?.. Вернее, влачить жалкое существование изгнанника, в вечном молчании, без надежды на встречу со своей дракайной. По сравнению с камерой Хехильта – роскошь.
От жесткой, изрезавшей руки, бедра и грудь чешуи Ар-Ханг отцепился, когда его сбросили в воду, намекая – «хватит уже кататься!» Хехильт окружало огромное озеро, по поверхности которого плавали знакомые кувшинки. Вода освежила израненное тело. Арх, переставший мерзнуть, нырнул, вдоволь поплескался, смывая воспоминания об ужасе. Вынырнул, сплюнул прилипший к губе листок, и посмотрел, пытаясь понять, кто вернул ему свободу. От купания в голове просветлело, и Арх, наконец-таки, сложил два и два: ультрамариновую чешую, кипенно-белые крылья и оружие водных дракайн – магическую камнеломку, разрушающую любые преграды тверди, и кувшинки, властвующие в воде.
Ар-Ханг встал и вышел из озера, не зная, как правильно подобрать слова, чтобы не вернуться обратно в камеру:
– Э-э-э… Спасибо, ваше высочество. Моя благодарность за спасение безмерна. Чем я могу отплатить долг жизни?
Доспехи не появлялись – магия возвращалась медленно и неохотно. Арх сомневался, что перед принцессой можно стоять голым, но никакой одежды в пруду не плавало. Пришлось сорвать пару крупных листьев кувшинки, скрестить руки, прикрывая причинное место – хоть какое-то подобие приличия. Дракайна – величественная и изящная одновременно – долго смотрела на него яркими, удивительно зелеными глазами. Ар-Ханг тонул во взгляде, вызывающем в памяти радость весенней оттепели, свежесть молодой листвы, ягельные поля, замшелые стволы деревьев и кувшинки, распускающиеся в общинном пруду. Тонул и не хотел возвращаться в реальность, где его ждали бегство, отшельничество и одинокая смерть.
Дракайна развернулась. Шевельнула тонкими пенными крыльями, прижала к спине. Ар-Ханг подошел ближе, провел ладонью по чешуе, которая сейчас не резалась, а гладила руку, как жесткая шерсть. Занял предложенное место на шее, не удержался, тихо шепнул:
– Красивая!
Дракайна тихо фыркнула и взмыла в воздух. Ар-Ханг посмотрел на окольцованный озером Хехильт – из проломов выглядывали стражники, на берегу топтались растерянные зеваки – и расхохотался.
Возле ограды королевского дворца, увитой магической камнеломкой, Арху пришлось спешиться. Накопившаяся магия – наконец-то! – укрыла тело доспехами. Дракайна крутнулась волчком, смешивая снег с плетями камнеломки, превратила их в небольшое озеро с кувшинками и встала рядом – хрупкая, красивая, укутанная в тонкое кружево, разметающая кувшинки длинной болотной юбкой. Зеленые глаза сияли так же ярко, как прежде, и Ар-Ханг, совершенно одуревший от апельсинового запаха, притянул принцессу к себе: лбом ко лбу, растворяясь во взгляде, не решаясь коснуться холодных губ.
– Пойдем! – принцесса потянула его к ограде. – Тут есть дыра. Она нас пропустит.
Ар-Ханг покорно пошел следом – баюкая тонкую ладонь в руках, не желая отпускать. В крови медленно и неотвратимо закипала жажда обладания. Сомнения таяли, как снег под летним солнцем, расцветали апельсиновыми кувшинками на глади пруда. Принцесса, о которой ходили тысячи слухов, но никто не мог сказать хоть слово правды, была его половинкой.
Арх сдержал попытку расправить крылья, взмыть в небо, оповестить всех дурным голосом: «Моя! Моя! Небесная! Солнечная! Апельсиновая!» Принцесса, пробиравшаяся сквозь переплетение ветвей камнеломки, обернулась, тряхнула пшеничными волосами – золото, спелое золото с ржаным чернением у корней. От улыбки Арх утратил подобие контроля, притянул принцессу к себе, поцеловал – коротко, тронув губы губами. Воля Ледяной Змеи толкала их друг к другу – стремительно и неотвратимо. Ар-Ханг запустил пальцы в пшеничное золото волос, вздохнул, наслаждаясь мягкостью, спросил:
– Как мне тебя называть?
– Эль, – ответный выдох, призывное шевеление губ.
– Эль, – повторил Арх, лаская пряди. – Моя прекрасная Эль.
Запястье горело и чесалось. Поверх тонкой и уязвимой кожи нарастали чешуйки, складывающиеся в сложный узор. Это должно было если не насторожить, то удивить, но Ар-Ханг ничему не удивлялся – запах апельсинов дурманил, кружил голову, заставляя утратить ясность мысли.
Глава 4. Эльса. Желание отогреть
Стены Хехильта считались несокрушимыми. Ха! Нет стен, способных сдержать разъяренную водяную дракайну. Эльса еще осматривала твердыню, а из вечной мерзлоты уже потянулись, начали жадно ощупывать кладку плети магической камнеломки. Усики впивались в мелкие трещины защиты, рвали сеть заклинаний, пили чужую силу, крепли, росли. Эльса выровняла дыхание и ударила по земле хвостом. Камни посыпались во все стороны, из-под земли забили ключи студеной воды, окружившие крепость, создавшие непреодолимую преграду – тот, кто попробует шагнуть в озеро, пойдет ко дну в путах из стеблей кувшинок.
«Надеюсь, что сюда не подоспеет воздушная армия. А на земле я справлюсь».
Добраться до подвала было сложно, но Эльсу вели не только смутная тревога и упрямство – теперь она слышала зов, жалобу своего нареченного, который сдался, не вступив в бой, и теперь замерзал, почти лишившись магии. Даже через бронированную шкуру чувствовалось, как заледенели руки Ар-Ханга.
«Отогрею, – осторожно вытаскивая тело на поверхность, думала Эльса. – В спальне, дома… на шкурах».
Прежде мысль о прикосновениях и поцелуях вызывала у нее легкое отвращение. Разрешить кому-то засовывать язык себе в рот? Обшаривать руками тело? Да с какой стати?