Камни миров
Шрифт:
«Сэр Говард Стоун, господин земель Шербонских, получил дневник от отца Дика Милостивого, да святится имя его. Дня четырнадцатого, месяца июня, года 1645. Ведомые волей Божьей и железнобоким Кромвелем, мы вырвали победу у принца Руперта близ деревни Нэсби. Эта плешивая собака бежала, поджав хвост. Долой короля!»
«Дня тридцатого, месяца января, года 1649. Казнен его величество Карл I. Господи, прости нас, да святится имя твое!»
Страница за страницей, переходя из века в век, от отца к сыну, Виктор добрался до начала 19-го века и с удивлением обнаружил, что очередной разворот заполнен на старорусском.
«Ричард
«23 сентября 1917 года. Отец вернулся в Англию. Он бежал от грядущей революции, пытаясь спасти капиталы. Бог ему судья. Я остаюсь. Остаюсь, чтобы участвовать в одном из величайших событий».
«Четвертого марта 1918 года. Великий день. Я стал русским. Я был им в душе, а теперь и на бумаге. Отныне меня зовут Колесников Дмитрий Ульянович».
Прочитав страницу до конца, Виктор с замиранием сердца перевернул лист пожелтевшей бумаги. Он знал, чье имя будет вписано в первый абзац.
«Олег Дмитриевич Колесников, сын комиссара Колесникова Дмитрия Ульяновича. Получил дневник от отца пятнадцатого декабря 1941 года в двадцать один год от роду».
Содержание следующего разворота ничуть не удивило:
«Николай Олегович Колесников, сын секретаря обкома Олега Дмитриевича Колесникова. Получил дневник от отца седьмого мая 1973 года в двадцать один год от роду».
Ниже как важнейшие даты отцом указывались: окончание университета, свадьба, рождение сына и день основания фирмы – Колесников и Ко. Отложив дневник в сторону, Виктор принялся растирать виски. В голове роилась куча вопросов, связанных с камнем и дневником. Если разобраться, то для ученых такая книга настоящая сенсация и цена ей многие десятки, а то и сотни тысяч долларов. А его род? Виктор был поражен. Он никогда не знал, что является прямым наследником одного из английских лордов. Подумать только! Лорд Колесников! Почему отец ничего не говорил об этом раньше?
Достав телефон, он набрал номер. Услышав в трубке короткие гудки, дал отбой. Позвонить отцу – что может быть глупей, чем звонить генеральному директору, вечно занятому проблемами фирмы? Максимально вежливый ответ, который он получит, будет звучать так:
– Извини, я сейчас занят. Поговорим вечером, – и всё. Ни слова больше.
Тысячи раз Виктор слышал эту фразу. Иногда она звучала грубо, иногда равнодушно, иногда ласково, но каждый раз означала одно и то же – у меня нет времени разговаривать с тобой.
Трель телефона вернула к действительности.
– Да!
– Привет! Это Леха!
– А, Леха, привет. Что хорошего расскажешь? – поприветствовал Виктор старого приятеля.
– Что сегодня делаешь? В клуб пойдешь?
– Куда?
– Мы в «Метелицу» собрались. Девчонок гарантирую.
– Это кого же?
– Риту и Иринку. Помнишь, мы с ними на восьмое марта отдыхали?
Виктор нахмурился – Риту и Ирину он не помнил. На восьмое марта с ними кто-то отдыхал, но в памяти лица девчонок сохранились двумя плохо пропеченными блинами.
– Эко ты хватил, братец! С тех времен почти месяц прошел, – попробовал отшутиться Виктор.
– Да ты чего, старик? Ну помнишь, Ирка – грудастая такая, – не унимался Алексей.
– Ладно, вечером посмотрим. Во сколько?
–
В голове Виктора раздался легкий щелчок.
– Слушай. Я машину у знакомого во дворе оставил, не заберешь меня в полшестого?
– Ладно. Заеду. До полшестого?
– До полшестого, – согласился Виктор и отключил телефон.
Подойдя к бюро, он залпом осушил бутылку «Туборга», и почувствовав подступающую дремоту добрался до дивана и прилег. Сон не заставил ждать. Засыпая, срываясь с грани реальности, Виктор подумал об отце – он был обязан предупредить о выскакивающих лезвиях.
3
Он шел по длинному коридору. Шаги гулким эхом отражались от стен, сложенных из грубо отесанного камня. Лучи света, проникавшие сквозь узкие стрельчатые окна, едва освещали пространство. Подойдя к небольшой окованной железом двери, он остановился, посмотрел по сторонам. Убедившись, что поблизости никого нет, вложил перстень в небольшое углубление у створа. Легкий щелчок – и дверь плавно отворилась. Он стоял на пороге небольшого кабинета. Вдоль правой стены располагался массивный книжный шкаф, до отказа забитый пузатыми томами, а левая от пола и до потолка была прикрыта шпалерой, изображавшей поединок двух рыцарей. У зарешеченного окна на небольшом лакированном столе разбросан ворох бумаг. На столе поверх бумаг лежала небольшая книга в черном кожаном переплете с знакомым тиснением на обложке – «Verta Gorda».
«Камни Миров», – прочитал он, поразившись тому, с какой легкостью ему это удалось. Трясущимися от нетерпения руками Виктор раскрыл книгу и погрузился в чтение.
4
Виктора разбудил звонок. Сквозь полудрему он вытащил телефон из кармана и, приложив к уху, раздраженно ответил:
– Але!
Вторая трель разбудила окончательно.
– Тьфу, блин, зараза! – выругался он, чиркая подушечкой пальца по экрану.
– Да. Слушаю.
– Виктор, старик! Где тебя носит? – прокричала трубка голосом Лехи.
– То есть?
– Я к тебе заехал – дома никого, а время уже без двадцати.
– А, Леха! Черт, извини, я чуть не забыл. Я тут это… В общем, подъезжай на Анохина к железнодорожному училищу, буду ждать тебя там.
Леха немного помолчал, а потом спросил:
– Слушай, друг, у тебя все в порядке?
– А почему ты спрашиваешь?
– Ну так.
– И все-таки?
– Ладно, жду у колледжа, пошевеливай булками, – отрезал Леха и отключился.
5
Виктор сидел за столом, потягивая через соломинку пиво из большого пластикового стакана. Леха со Славой, взяв девчонок, ушли танцевать. Виктор все-таки вспомнил Риту и грудастую Ирину. Как он и предполагал, ничего особенного они из себя не представляли.
– Можно тебя пригласить? – раздался голос над самым ухом.
Виктор обернулся. Перед ним стояло обворожительное белокурое создание лет восемнадцати со статной приподнятой грудью и очаровательным, почти ангельским личиком. Ангелочек немного пошатывался от принятого алкоголя.
«Ух ты! Тятя, тятя, наши сети».
Виктор улыбнулся, собираясь принять приглашение, но в этот момент в голове зазвенел целый хор тревожных колокольчиков.
– Извини, я… я не могу, – произнес он, ощущая непонятную тревогу. – Я тут кое-кого жду.