Камни преткновения
Шрифт:
После обмена мнениями вновь надолго установилось молчание. "Иван, в принципе, неплохой парень, хотя с ним не больно потолкуешь", - с сожалением подумал Фома Фомич. И тут он чутким ухом уловил звук приближающегося по Центральному проспекту автомобиля. "Хорошо бы водителю тормознуть и зайти сюда перехватить чего-нибудь", - подумал он, мысленно как бы перегораживая проспект у самого бара шлагбаумом. Пронзительно взвизгнули шины, и серый автомобильчик врезался в столб уличного ограждения. Водитель вылетел через ветровое стекло вместе с баранкой и влетел в помещение бара, обратив
Фома Фомич и Иван ошалело уставились на распростертое тело водителя, не зная что делать. Пострадавший не подавал признаков жизни, и Фома Фомич, готовый сам грохнуться на пол и ждать смерти, силился убедить себя в непричастности к происшедшему.
– Может искусственное дыхание ему?
– предложил Иван.
Фома Фомич склонился над телом злополучного водителя и попытался нащупать пульс.
– Похоже, готов. Звони в "скорую", - сказал он Ивану.
Тут что-то дрогнуло в лице водителя и он начал поднимать голову. Веки его приоткрылись, и он обвел окружающее остекленелыми глазами.
– Отпустите меня, я очень тороплюсь, - сказал он, размазывая ребром ладони струйки крови из носа.
Фома Фомич помог ему подняться и усадил на вертящийся табурет.
– Куда ты такой, небось все кости переломал, - сказал он, с тревогой ожидая, что тот сейчас опять рухнет на пол.
Пострадавший пощупал ребра, подрыгал ногами, покрутил шеей. Нигде ничего не скрипнуло, не хрустнуло и не щелкнуло.
– Похоже, цел, - сказал он со вздохом облегчения.
Фома Фомич глянул на его лицо и удивился - от крови там и следа не осталось, словно то была вовсе не кровь, а вода, бесследно испарившаяся. На пострадавшем был серебристый комбинезон, весь в шнуровках. Такие надевают под скафандр космонавты. Похоже, он и смягчил удар. "Крепкий желудь, однако", - отметил Фома Фомич.
– Отпустите меня, у меня вылет в восемь...
– взмолился незадачливый владелец разбитой машины.
– Никто тебя не держит, - сказал Фома Фомич.
– Ступай, если руки-ноги целы.
– Да, можешь идти, - поддакнул Иван и прибавил: - Только сперва за витрину расплатись.
Фома Фомич хотел было поинтересоваться именем, фамилией и родом занятий незнакомца, но тот его опередил.
– Степан Разумейко, формально - лаборант в институте нейропсихологии, - вежливо представился он, вынимая бумажник из нагрудного кармана.
– Товарищи, отпустите меня, пожалуйста, у меня вылет в космос на другую...
– Врет, таких в космос не берут, - сказал Иван.
– Он даже машину водит как пьяный.
Денег у Степана оказалось недостаточно - витрина-то была роскошной, из гомохромного стекла - днем слегка мутнеющего, а ночью играющего цветными переливами.
– Отпустите меня, после полета я обязательно расплачусь, - Разумейко предпринял еще одну слабую попытку к освобождению.
– Удостоверение личности есть?
– грозно спросил Иван и обратился к майору: - Фома Фомич, вы свидетель.
Степан протянул ему временный пропуск на территорию космодрома. Иван принялся крутить его против часовой стрелки, разбирая надпись на печати, затем передал майору. Там оказалось все в порядке. Фома Фомич, как и всякий офицер, знал в
– Так что будем делать?
– спросил Иван, опираясь кулаками о стойку и выжидательно глядя на Степана.
– А вдруг не вернешься оттуда?
– Ну, Иван, ты уж слишком!
– приструнил его Фома Фомич, но и у него сложилось о Степане мнение, как о человеке жалком и никчемном. Невысокого роста, конопатый, курносый да еще и рыжий. Словом, весь облик Степана, по мнению майора, был крайне несимпатичен. У самого Фомы Фомича было огромное тренированное тело атлета, чем он небезосновательно гордился, поэтому к тем, кто не отличался могучим сложением, относился с известной долей презрения. "Недомерок какой-то, - подумал он, разглядывая Степана.
– И клянчит все время вместо того, чтобы действовать решительно. Интересно, какое горе вынудило их администрацию связаться с таким..."
– Ступай с миром, Степан, нет оснований тебе не верить, - сказал Фома Фомич, покровительственно похлопав его по плечу.
– Смотри не подведи!
Лицо Степана сосредоточенно напряглось и стало походить на мордочку грызуна, к чему-то принюхивающегося, на лбу проступили капельки пота.
– Нет, не могу, - сказал он наконец.
– Вы не хотите меня отпустить.
"Действительно, - признался себе Фома Фомич, - говорю ему одно, а жду обратного. Так и хочется позабавиться над ним, сам провоцирует..."
– Смех берет, как посмотрю, кого туда теперь посылают, - сказал он, умело маскируя застарелую зависть и тоску по несбывшемуся.
– Нормальных людей, как видно, в космос уже не заманишь.
– А я вовсе и не нормальный, я - феномен, - ответил Степан.
– Какой такой феномен?
– удивился майор.
Личность Степана удачно вписывалась в кредо Фомы Фомича относительно перспектив освоения космического пространства. Но ему действительно стало любопытно, зачем туда набирают таких ничтожеств, которые треплются в баре, когда надо спешить по государственным делам. Если бы он сам в молодости относился к службе так, то не то что майором, ефрейтором ему никогда не бывать.
Степан вкратце поведал о своих способностях и в заключение сказал:
– Поэтому я всегда езжу на работу и по другим делам только ночью, иначе кто угодно может помешать мне. Сегодня, как вы знаете...
Иван тоже внимательно слушал Степана и ему вдруг явилась пакостная идея. "Вот сейчас мы это и проверим..." - решил он. В холодильнике и на складе хранились испорченные продукты и блюда, побывавшие в употреблении.
– Что будем кушать?
– с фальшивой угодливостью спросил он Степана.
Степан, разумеется, заказал то, от чего требовалось избавиться Ивану. Перед ним появились какие-то обломки пересохшей курицы, пожелтевшая грудинка, полбанки говяжей тушенки, пахнувшей почему-то грибами, и еще конгломерат из разных салатов, подозрительно отдающий сыром. Иван потыкал пальцем в кнопки калькулятора, пошевелил усами и назвал цену. Степан без промедления протянул ему несколько купюр - все, что у него нашлось, но и этого было много. Иван сделал вид, что хочет вернуть сдачу.
– Не надо, - сказал Степан.
– Оставь себе.