Камни, веер, два меча
Шрифт:
Зал начал наполняться людьми. Я остановил проходящего мимо Кичиро.
— Ты же сказал, что время уборки урожая. Откуда столько людей?
— Приехали торговцы из Кириоко, достойный господин. Кроме того, сегодня мы празднуем день середины осени. Каму земли будут злиться, если трогать землю заступом. Каму деревьев обидятся на случайно сломанную ветку. В общем, на всякий случай сегодня никто не работает.
— Кроме вас с братом, — хмыкнул Торн.
— Да. Но мы очень осторожны, — ответил Кичиро, поклонился и ушел к другим гостям.
Я
— Господин, я думаю, нам стоит ехать дальше, — сказал я Торну. — Вас кто-нибудь может узнать.
— В чем-то ты прав, Атари, — ответил син-тар. — Но мне хотелось бы выяснить что-то о моих родственничках. Наверняка об этом будут болтать.
Я вздохнул. После выяснения слухов в тавернах господин может промаяться похмельем сутки, а то и двое. Но это ладно, хуже то, что он может ничего не помнить, что сводит суть всей операции на нет. Опять мне придется принимать удар на себя!
— Кого будем угощать? — покорно спросил я. — Торговцев или местных?
— Пока просто послушаем.
Соседние столики быстро заполнились. Кислое вино, а следом и горькое полилось рекой. А мы с господином лишь время от времени просили достойного Кичиро принести новый чайник. Уже два чайника спустя торговцы за соседним столиком заговорили в полный голос.
— Ёкай попутал меня, Куми, когда я собирался в Сента с грузом и передумал.
— Что не так, Мичи? В Ямата больше платят и ниже налоги. Каму благоволят. Мы добрались спокойно, до Торико два дня пути.
— Когда мы отправлялись, тар был жив. Сам понимаешь, что за торговля будет.
— Ну, распродадим по лоточникам, в накладе не останемся.
За спиной все громче бубнили местные:
— Рисовые поля уже просохли. А как убирать рис, когда тарские дети друг друга режут?
— Не гневи каму, Нори. Син-тар Готар сам полез в сердитый источник.
— Да кто ж видел-то…
— А слуга его видел, он наместнику-то и доложил.
Я поднял глаза на Торна. Лицо син-тара окаменело, губы сжались. А крестьяне позади все бубнили:
— Ты больше слушай нашего прорицателя, он толком сказать не сможет, сколько лет моей корове. Точно говорю, это они за отцовское наследство передрались…
— Точно. Это Торн, старшенький их, помяни моё слово!
Мой господин поднес пиалу к губам, отхлебнул чай и поставил ее обратно. Надо отдать должное — изящная чаша даже не звякнула, соприкоснувшись со столом, хотя костяшки на руках син-тара побелели. Всё громче переговаривались торговцы:
— Мичи, давай завернем на Дашими, пока не поздно!
— Да мы и так уже в Ямата. В заднице священной чайки вилять бесполезно.
— Попал в Ямата, не принюхивайся!
Торговцы расхохотались, один откинулся на подушке и смеялся, постукивая ладонью по столу. Мои глаза затянуло розовой пеленой. Я обернулся к смеющимся и сказал, удивленно подняв брови:
— Знает
— Атари, не надо! — послышался позади голос Торна. Но я не смог остановиться.
— Так что? Слышали?
— Порадуй нас.
— Однажды каму наслали на Тарланг страшный холод. Замерзли реки и озера, даже великий океан покрылся коркой льда. Звери и птицы попрятались в лесу, и только глупый воробей вылетел на воздух найти себе зерна. Холод сковал его крылья, и он замертво упал на холодную землю. На счастье воробья, мимо шла корова, и на воробья сверху упала лепешка кизяка. Глупый воробей отогрелся, вылез из коровьей лепешки и зачирикал. Мимо шел кот, подхватил воробья коготочком и съел. У коана три морали. Во-первых, не тот тебе враг, кто посадил тебя в дерьмо. Во-вторых, не тот тебе друг, кто из дерьма вытащил. В-третьих, если считаешь, что ты в дерьме, сиди и не чирикай!
С этими словами я аккуратно взял чайник с нашего стола и разбил о голову ближайшего ко мне торговца.
Тот завалился на бок, его спутник вскочил. И это был бы неплохой расклад для драки, но разлетевшаяся глина попала на соседний столик. Несколько местных выпивох решили не спускать это на тормозах.
— Гляди, городские совсем страх потеряли, — сказал один из них. — Чайники бьют, черепками кидаются.
— Ага, — сказал второй и бросился на Торна.
Пока второй торговец перелезал через столик, я мельком глянул на владельца заведения, которое вот-вот должно было основательно пострадать. Дедушка Дзи наливал новую чашку чая.
Торн лениво отклонился от нападавшего и слегка подтолкнул его так, что тот пробежал несколько шагов, слетел с настила и остановился только уткнувшись головой в стойку бара. Тем временем внушительная туша торговца осилила чайный столик и мужчина потянул ко мне толстые пальцы, пытаясь схватить за шею. Я отступил назад, но запнулся о подушку и растянулся на полу.
Торговец с рёвом кинулся сверху, я подставил ему ногу, дождался, пока его мягкое пузо устроится на моей ступне, и швырнул торговца через себя. Тут же вскочив с пола и обернувшись, я обнаружил, что толстяк снес своим телом несколько столиков позади, а сидевшие за ними крестьяне, покрытые пятнами от разлитого вина и глиняной крошкой от разбитых кувшинов и кружек, стоят и осуждающе смотрят на нас с Торном.
— Это те двое, что коня моего хотели увести! — выкрикнул один из них.
— Так не увести, а купить, Сузумо, — возразил кричащему кто-то из своих.
— Не купили же, значит, увести хотят!
— Конокрады! — закричали вокруг и бросились на нас с Торном.
Я сделал подсечку первому, встретил локтем нос второго, и пока господин ловил за шиворот и отправлял навстречу остальным нападавшим третьего, я снова посмотрел на дедушку Дзи. Тот пил чай.
— Атари! — крикнул Торн. — Ты соскучился по моим вылазкам в Торико?