Камни вместо сердец
Шрифт:
Пуговички глаз его, тем не менее, оказались наблюдательными.
– Вижу, вы ведете масштабную вырубку, – заметил я. – Какие деревья вы валите?
– Всякие, сэр. Есть немного дуба, но с этой расчистки, в основном, брали клен и вяз. Дуб поедет в Портсмут, сучья – к углежогам.
– Пройдет много лет, прежде чем здесь вырастут деревья, годные для порубки.
– Пройдет не меньше времени до того, как цены снова поднимутся в такой степени, сэр. Так говорит мастер Хоббей.
– Вы связаны с ним контрактом, не так ли?
– Ага. Он же опекун парнишки,
– Да, это так. A пользуетесь вы услугами местных людей, жителей Хойленда, к примеру?
Друри расхохотался:
– Эти свиньи не желают здесь работать! А какой вой они подняли, когда кое-кто из моих парней заглянул в их общинный лес! Нет, мои работники издалека, из-за Хорндина.
Подальше от местных, подумал я. Поблагодарив десятника, мы направились по дороге дальше.
Мы ехали на юг – туда, где вырубка еще не начиналась. Я заметил уходящую в лес узкую тропу и предложил:
– Поехали, посмотрим, какой там лес. Кажется мне, что дуба здесь куда больше, чем говорит этот тип.
Барак с сомнением посмотрел на темнеющее небо:
– Похоже, собирается дождь.
– Ну, значит, намокнем.
И мы углубились в лес, пустив коней друг за другом по узкой тропинке. Воздух среди деревьев еще больше сгустился.
– Ты по-прежнему носишь на шее этот старый еврейский амулет? – спросил я ехавшего сзади Джека, оглянувшись через плечо.
– Старинную мезузу, которую оставил мне отец? Да, а почему ты спрашиваешь?
– На моей шее крестик Эммы Кертис. Я отдам его Хью, но не в присутствии Хоббеев. Ты знаешь, что он носит на шее какую-то косточку из сердца оленя?
– Каменное сердце? Да, вчера вечером я разговаривал со здешним егерем, мастером Эйвери. Вполне приличный человек.
Я опять оглянулся:
– А о семействе здешнем он тебе ничего не говорил?
– Умолк сразу, как только я коснулся этой темы. Надо думать, по приказу Фальстоу.
Неожиданно мой спутник остановился и поднял руку.
– Что такое? – насторожился я.
– Мне показалось, что я услышал там, на дороге, топот копыт. А потом они смолкли.
– А я ничего не слышу. – Вокруг жужжали насекомые, шелестел листьями подлесок среди листвы и шуршали разбегающиеся от нас мыши. – Может быть, тебе показалось?
– Мне ничего не кажется, – нахмурился Барак. – Давай-ка кончать это дело, пока мы не промокли!
Тропа сузилась до узкой ниточки, вилявшей между древесных стволов. В этом истинно древнем лесу некоторые из деревьев были гигантского роста, и им было по нескольку сотен лет. Они произрастали в изобилии и великом разнообразии, однако доминировали здесь широко расставившие ветви дубы. Густой подлесок был образован крапивой, ежевикой и мелкими кустами. Почва, там, где она проглядывала сквозь траву, была темной и мягкой на вид, приятно контрастируя с яркой летней зеленью.
– И насколько далеко заходят земли Кертиса? – спросил Барак.
– На три мили отсюда, согласно плану. Мы проедем по тропе еще с полмили, а потом повернем назад. Здесь растет,
– На разных участках могут расти совершенно разные деревья.
– И поэтому здесь трудно что-либо доказать.
Мы поехали дальше. Царившая среди огромных деревьев тишина околдовывала меня. Если верить римлянам, некогда такой была вся Англия. Я вспомнил свою детскую поездку в Арденский лес – как мы с отцом ехали по узкой тропке посреди такого же леса в тот единственный раз, когда он взял меня на охоту.
Тут я заметил впереди бурый силуэт и поднял руку. Мы вдруг выехали к небольшой прогалине, на которой щипала траву коричневая оленуха, возле которой застыли два крохотных олененка. Она посмотрела на нас, повернулась, и все трое исчезли среди деревьев плавным и быстрым движением. Треснула ветка, и наступила тишина.
– Вот они какие, дикие олени… – заметил Барак.
– Тебе еще не приходилось их видеть?
– Нет, я ведь вырос в Лондоне. Но даже я вижу, что тропа эта кончается.
Он был прав, тропу под ногами наших коней сменил мох.
– Еще немного, – попросил я.
Джек вздохнул. Мы проехали мимо ствола еще одного огромного старого дуба. Тут листья всколыхнул внезапный порыв ветра, и крупная капля упала мне на руку. Мгновение спустя небеса разверзлись, и на нас обрушился ливень, разом промочивший нашу одежду.
– Вот черт! – возмутился мой помощник. – Я же говорил, что так и случится!
Мы вернулись к тому древнему дубу, заставив лошадей протиснуться сквозь подлесок: так, чтобы мы могли укрыться у ствола. Дождь хлестал нас вместе с порывами ветра, от которых, казалось, ежился сам лес.
– Когда мы поедем назад, окажется, что тропа раскисла, – заметил Барак.
– Ливень скоро кончится. И кони у нас неплохи.
– Если мне случится заработать закупорку легких, могу ли я добавить стоимость лечения к…
Внезапно послышалось пронзительное шипение. Оба мы повернулись. В дереве над нашими головами торчала стрела – ее белое оперение еще подрагивало.
– Вперед! – крикнул Джек, пришпорив коня.
Мы выскочили на тропинку, теперь сделавшуюся скользкой. Каждую секунду я был готов ощутить в спине стрелу или увидеть, как падает с коня Барак, ибо на тропе в нас было куда проще попасть, чем там, под деревом. Однако ничего не случилось. После десяти минут отчаянной и трудной скачки мы остановились на вырубке.
– Мы обогнали его, – проговорил мой клерк. Тем не менее мы старательно вглядывались сквозь пелену дождя в ограждавшие вырубку деревья, ощущая, насколько беспомощны мы были против засевшего где-то среди них стрелка.
– Поехали, – предложил Барак.
Мы с облегчением вернулись к дороге. Дождь утихал, и мы остановились, глядя назад, в ту сторону, откуда приехали.
– Кто это был?! – едва ли не выкрикнул Джек.
– Нас пытались напугать. Это было предупреждение: под тем деревом любой мало-мальски умелый стрелок запросто уложил бы нас обоих.