Кампучийские хроники
Шрифт:
Но где сегодня отснятые Пашкой километры киноплёнки?
Где все эти сюжеты, которые сделали нас тогда известными? Героями на час!
Говорят, газета живёт один день. А сколько живёт сюжет в программе «Время»? Те полторы-две минуты пока он идёт в эфире? Пять минут в «Международной панораме»?
Весь мой архив однажды пропал. Пропали эфирные тексты, газетные и журнальные публикации посткампучийского периода.
Но если печатное слово можно раскопать в библиотеках, то закадровые тексты к телерепортажам из Кампучии оказались безвозвратно утеряны.
Как мне восстановить тот период кампучийской жизни?
Сегодня я пытаюсь делать это по памяти, но ведь прошло
В 1981 году многое из того времени ещё жило в памяти, мне удалось отразить в паре-тройке очерков в журнале «Вокруг света».
Сегодня я вижу в них неизбежную дань идеологии, которая пронизывала даже такие издания, как журнал путешествий. Но в те времена мне казалось, что я совершаю нечто важное. Потому что одно дело писать закадровый комментарий к телевизионным сюжетам, в котором главное всё же картинка, и совсем иное, — описать то же самое, опираясь лишь на запечатлённое памятью.
Приведу небольшой отрывок из зарисовки, опубликованной в начале 80-х в одной из московских газет.
«Никогда я не видел столько неразорвавшихся мин и снарядов. Первая мина, найденная в рисовом поле месяца через три после приезда в Кампучию, бросила в дрожь, но мне объяснили, что такие мины обычно уже обезврежены. Разве что когда крестьяне выжигают стерню прошлого урожая, разнесется в знойном воздухе страшное эхо войны. Эта смертоносная железка тоже была без взрывателя.
Как-то ночью, сразу же по приезде в Пномпень, мне приснилась дорога с мертвыми деревьями по обочинам. Дорога казалась бесконечной. А утром мы поехали в Прейвэнг, и деревья вдоль дороги были действительно мертвы. Их подпилили у основания.
— Они убили деревья, потому что боялись, — сказал тогда наш кхмерский куратор, переводчик и гид Сомарин.
Содеянное полпотовцами казалось нелепостью, но они действительно боялись. В тот последний год они боялись всего. Народа, который предали; тишины, готовой в любой момент взорваться выстрелами патриотов; деревьев, которые могли укрыть повстанцев… Даже в Пномпене, из которого выселили всех жителей, главари режима не чувствовали себя в безопасности. Они почти никогда не жили в правительственной резиденции Чанкормон, а Пол Пот и вовсе не показывался на людях. Никто не знал, где живет этот верховный палач, искавший истину в неуемном садизме. И сегодня неизвестно, где скрывается этот убийца, приговоренный за свои преступления народно-революционным трибуналом НРК к смертной казни. У въезда в бывший город Кампонгспы, когда-то единственный крупный населенный пункт по дороге в морской порт Кампонгсаом, тишина была такой же тяжелой, как и по пути в Прейвэнг. По разбитому мосту через речку Тноут мы проехать не могли и, оставив машину, пошли по дороге, некогда оживленной, но сейчас абсолютно безжизненной.
Мы стояли посреди главной улицы. Она была самая длинная и самая широкая в этом бывшем городе. И главное — еще не успела зарасти травами. Все другие улицы города быть улицами уже перестали.
— Почему люди не вернулись в Кампонгспы? — спросил я Сомарина.
— Думаю, некому сюда было возвращаться, — сказал он, — да и некуда…
Наполовину развороченный трехэтажный дом стоял, словно разрезанная тупым ножом коврига. Он уже пророс деревцами, которые торчали отовсюду. Другой дом зиял пустыми глазницами окон, у третьего провалилась крыша. Во дворах — изъеденные ржавчиной остовы автомобилей, водопроводные краны, из которых уже никогда не потечет вода, высохшие колодцы, засыпанные палой листвой…».
Сегодня я вижу массу несуразностей в этом тексте. Во-первых, зачем «красным
Я уже не могу с уверенностью утверждать, что именно «красные кхмеры» умышленно разрушили Кампонгспы. Если они бежали из Пномпеня, оставив повстанцам и регулярным бронетанковым подразделениям ВНА столицу «на блюдечке с голубой каёмочкой», то какой смысл был удерживать провинциальный центр, который к тому же находился чуть в стороне от дороги № 4, связывающей Пномпень с портом Кампонгсаом.
Ведь знал же я в 1982 году, когда этот текст был опубликован, что уничтожение Кампонгспы полпотовцами — факт более чем сомнительный.
Скажем, в первые два месяца нашего пребывания в Пномпене я не задавался такими вопросами. Всё, что преподносили кхмерские товарищи, воспринималось нами как данность. Но потом я начал во многом сомневаться. Я начинал догадываться, что страшные разрушения, которым подверглись провинциальные центры Прейвэнг, Свайриенг и Кампонгспы — результат карательных рейдов правительственных войск генерала Лон Нола против «красных кхмеров», итоги печально знаменитой операции «Ченла — II», после которой Лон Нол понял, что его «Республика Кхмер» не проживёт и нескольких месяцев. А ужасные разрушения в пограничных с Вьетнамом провинциях в так называемом «Клюве попугая», практические снесенные города Прейвэнг и Свайриенг — дело американской авиации, совершавшей «ковровые бомбардировки» Камбоджи.
«Во многая знания — многая печали». Поначалу печали у нас не было, равно как и знаний. Был один кураж дорвавшихся до творчества дилетантов. Мы всё списывали на злодеяния «красных кхмеров». Так было проще жить! Так нам объясняли ситуацию Сомарин и другие товарищи из местных народно-революционных комитетов. И эти объяснения нас вполне устраивали. А потом мы тиражировали «ложь во спасение».
Мы делали это не со злого умысла, и даже не по неведению. Мы были «героями своего времени» и жили по матрицам того времени. А матрица для нашей журналистской работы была проста: «все злодеяния в Кампучии — дело рук Пол Пота и его преступной клики».
Из песни слов не выкинешь. Написанные уже в Москве кампучийские очерки и зарисовки — мои! Я не отрекаюсь от них. И не стану говорить о том, что всё это плоды тогдашних заблуждений. Как раз заблуждений у меня на этот счёт через пару месяцев работы не было.
В памяти сохранились разные воспоминания из моей камбоджийской одиссеи. Например, первая встреча с массовыми захоронениями.
Случилось это в августе 1980 года. Жара стояла такая, что мозги плавились. Ук Сомарин, молодой чиновник отдела печати МИД НРК, курировавший нашу с Трубиным работу, привёз очередное приглашение. Вместе с группой западных журналистов для полноты политической палитры нас приглашали посетить место массовых захоронений в соседней с Пномпенем провинции Кампонгспы.
От приглашений из отдела печати МИД, облагодетельствовавшего нас недавно жильём и транспортом мы никогда не отказывались. А тут увидеть воочию свидетельства геноцида…
Разумеется, мы согласились. Разумеется, восторг обуял нас, потому что мы первыми должны были увидеть то, о чём только слышали.
Фильм «Поля смерти» вышел позднее и для показа в СССР был запрещён. Почему? — спросите вы.
Главный герой сказал, что вьетнамцы, загнавшие полпотовцев в джунгли, принесли в страну не свободу, а фашизм.