Канал к судьбе

В зале было тихо. Казалось, сверху, со скрытых глубоко в полумраке стропил, смотрят века.

Приглушенный солнечный свет, проникающий сквозь витражные окна, окрашивал черные мантии судей в зловещие оттенки.

— Вы — прогнозист? — спросил прокурор.

— Это моя профессия, — ответил Митчел Корнуэл.

— Пожалуйста, опишите подробно суду, что представляет собой ваша профессия.

— Этого не требуется, — сказал Корнуэл. — Суд уже выслушал многочисленных экспертов и имеет достаточное представление о предмете вопроса.

Верховный

судья наклонился вперед, чтобы взглянуть вниз на Корнуэла.

— Подсудимый должен отвечать, — сказал он. — Суд действительно ознакомлен с предметом вопроса, однако взгляд подсудимого на собственную профессию может представлять для дела несомненный интерес.

Судья откинулся назад. Бледная физиономия и совершенно лысая голова в обрамлении черной мантии делали его похожим на царственное яйцо.

— Продолжайте, — громко сказал он.

— Прогнозирование, — начал Корнуэл, — это наука о предсказании грядущих событий и тенденций, учение об измерении будущего посредством критериев прошлого. При определенном сочетании обстоятельств человек может предсказать с некоторой долей точности то, что произойдет дальше. Общеизвестно, что определенные факторы обуславливают определенные события. Из чего можно сделать…

— Мистер Корнуэл, — прервал его прокурор, — согласны ли вы, что профессия прогнозирования уходит корнями в древнее искусство гадания и черной магии?

Верховный судья вновь наклонился вперед:

— Вопрос отклонен. Прокурор пытается подтолкнуть подсудимого к мысли о том, что его профессия как-то связана с обрядами многовековой давности, которые часто граничили с шарлатанством. Но предмет нашего разбирательства — не сама профессия прогнозирования, а лишь некоторые использованные подсудимым приемы. Справедливости ради замечу, что немногие профессии могут претендовать на чисто научное происхождение. Медицина берет начало в мистических заклинаниях и ритуальных церемониях, главное предназначение которых — скрыть невежество знахаря и произвести на пациента впечатление. Да и юстиция вряд ли может похвастаться своим прошлым. Один из примеров нелогичного развития судопроизводства — пороки, порожденные архаичным судом присяжных заседателей, когда вердикт зависел не столько от беспристрастного толкования закона, сколько от настроения людей.

— Хорошо, ваша честь, — кивнул прокурор.

— Продолжайте, — велел судья.

— Подсудимый, расскажите суду, как вы обучались своей профессии.

— Я изучал историю, заостряя внимание на политических и экономических факторах, способных приводить к определенным событиям. А также психологию с углубленным изучением психологии масс и их реакции на правительственное и экономическое давление…

— Изучали в университете? Специальной подготовки не было?

— Нет. Только университет. Плюс десять лет практического опыта.

— И это все? Вы уверены?

— Да.

Прокурор зашел с другого конца.

— Однажды вас нанял некий Джонатан Адамс, это верно?

— Да.

— И какое задание мистер Адаме вам поручил?

— Заказ был весьма необычный. Он предложил мне сделать долгосрочный прогноз развития государства. Его интересовали тенденции в столетних интервалах.

— Что же тут необычного?

Корнуэл усмехнулся.

— Бизнесменов, как правило, не интересуют многовековые тенденции. Кроме того, углубляться

в правительственные тренды не слишком-то благоразумно.

— Прошу объяснить ваши последние слова, — в голосе прокурора прозвучали жесткие ноты.

— Объяснять здесь нечего, — так же жестко ответил Корнуэл. — Я сказал только, что исследовать правительственные тренды неблагоразумно. Можете считать это моим личным мнением, если хотите.

— И вы подготовили прогноз?

— Да. Я просчитал развитие событий на пятнадцать веков вперед. После этого неустойчивых и случайных факторов стало так много, и они порождали столько расходящихся вероятностей, что продолжать работу не имело никакого смысла.

— Вкратце, какие выводы вы сделали?

— Суд хорошо с ними знаком, — сказал Корнуэл. — Мое исследование приобщено к делу, и я признал его авторство.

На этот раз верховный судья не стал наклоняться вперед. Он заговорил, его рот раскрывался и захлопывался, как капкан.

— Подсудимый обязан вкратце, своими словами, изложить выводы из исследования, сделанного для Адамса.

— Я обнаружил, что нынешнее так называемое научное управление, основанное на технологическом прогрессе и подчиняющее всю мировую экономику научной логике, приведет к вырождению цивилизации через подавление всех культурных устремлений и самовыражения.

— Вы хотите сказать, что методы современного управления приведут к разрушению цивилизации?

— Вы искажаете мои слова. Я говорил не о разрушении. Я сказал «вырождение». Цивилизация продолжит существовать, но совсем не в том виде, в каком изначально хотело видеть ее человечество. Это будет холодный, бесцветный мир, где все желания человека будут измерены и занесены в таблицы. Если что-то и будет разрушено, то, в первую очередь, душа. Новый мир превратит мечты в пыль. В жизни человека не останется ни красоты, ни трепета.

— Эти вещи, которые вы перечислили, — спросил прокурор, — мечты, красота, трепет… так ли уж они необходимы?

— Не то чтобы необходимы, но крайне желательны. Без них люди будут рождаться, дышать, жить, болеть и умирать так же, как и всегда. Но они перестанут радоваться жизни.

— А вы не брали во внимание преимущества научного управления?

— Понимаю, о чем вы, — сказал Корнуэл. — Продолжительность жизни более чем удвоилась за последние сто лет. Практически все болезни побеждены. Вероятность войн сведена к нулю. Голод остался в прошлом. Мне хорошо известны все преимущества современной экономической и политической системы, но как факторы они не вошли в мое исследование. Я никогда не ссорился с правительством, и сейчас ничего не имею против него. Моей задачей было показать, что случится в будущем, а не затевать крестовый поход.

— Заканчивая исследование, вы понимали, для чего оно заказчику?

— Нет, — сказал Корнуэл. — Я этим не интересовался.

— Но для чего-то же в итоге оно было использовано?

Корнуэл поморщился.

— Оно стало основой для широкой антигосударственной пропаганды и нападок на правительство.

— Усилиями организованной группы?

— Да.

— Когда вы поняли, для чего используется ваше исследование, вы сделали заявление, чтобы отречься от него?

— Нет, — коротко ответил Корнуэл. — Это моя лучшая работа. Выводы, в ней изложенные, отражают мое взвешенное мнение. Оно не изменилось.