Канатоходец: Воспоминания

Налимов Василий Васильевич

Литература

Аббаньяно И. Экзистенция как свобода. Вопросы философии, 1992, № 8, с. 146–157.

Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Том XIV, 1976, 511 с.

Налимов В. В. На изломе культуры: некоторые наблюдения и вольные размышления. Полис, 1991, № 6, с. 5—18 (Продолжение: 1992, № 1/2, с. 150–166; № 3, с. 100–112; № 4, с. 112–121).

Налимов В. В. В поисках иных смыслов. М.: Прогресс, 1993, 261 + 17 с.

Ненасильственные движения и философия ненасилия: состояние, трудности, перспективы (материалы круглого стола). Вопросы философии, 1992, № 8,

с. 3—29.

Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М.: Прогресс, 1986, 544 с.

Шарп Дж. Роль силы в ненасильственной борьбе. Вопросы философии, 1992, № 8, с. 30–39.

Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М.: Прогресс, 1992, 572 с.

Ниже приводится список статей, посвященных проблеме мира, в специальном выпуске журнала Journal of Humanistic Psychology, 1992, Vol. 32, № 4:

G. Simon Harak. After the Gulf War: A New Paradigm for the Peace Movement, p. 11–40. Donald Rothberg. Buddhist Responses to Violence and War: Resources for a Socially Engaged Spirituality, p. 41–75.

M. Brewster Smith. Nationalism, Ethnocentrism, and New World Order, p. 76–91.

Stephen KierulfT. Armageddon Theology and the Risk of Global War: The Limits of Religious Tolerance in the Nuclear Age, p. 92—107.

Melissa Johnson and Michael D. Newcomb. Gender, War, and Peace: Rethinking What We Know, p. 108–137.

Mary E. Gomes. The Rewards and Stresses of Social Change: A Qualitative Study of Peace Activists, p. 138–146.

Neil Wollman and Michael Wexler. A Workshop for Activists: Giving Psychology Away to Peace and Justice Workers, p. 147–165.

Alan T. Nelson. Why Nonviolent Peacemaking Is Important Now, p. 157–160.

Tom Greening. Veggies for Peace (poem), p. 161.

Глава XVIII

ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕ

1. Непредсказуемость будущего

Желая заглянуть в будущее, мы опираемся, с одной стороны, на пережитый опыт жизни, с другой — на силу своей фантазии. Строгими методами вывести будущее из прошлого невозможно [241] . Именно отсюда и начинается трагизм экзистенциальной катастрофы: трудно принимать решения в непредсказуемом Мире.

241

Если мы обратимся к линейным методам, то столкнемся с тем, что параметры могут начать непредвиденно меняться во времени. Обращение к нелинейным моделям раскроет еще более сложную ситуацию. Вот как описывают это представители синергетики, пытаясь сформулировать новое мировидение [Князева и Курдюмов, 1992]:

Нелинейная система не жестко следует «предписанным» ей путям, а совершает блуждания по полю возможного, актуализирует, выводит на поверхность (всякий раз случайно) лишь один из этих путей. То есть в реальной картине бытия присутствует и момент, противоположный детерминизму, — случайность, неустойчивость (с. 18).

Ссылаясь на И. Пригожина — основного теоретика синергетики, авторы продолжают:

…пути эволюции реальных систем бифуркируют, многократно ветвятся, в моменты бифуркации играет роль случайность, и вследствие этого мир становится загадочным, непредсказуемым, неконтролируемым (с. 20).

Далее авторы, правда, несколько смягчают ситуацию, утверждая, что:

…по крайней мере, на упрощенных математических моделях — можно видеть все поле возможных путей развития… Конечно, если работает случайность, то имеют место блуждания, но не какие угодно, а в рамках вполне определенного, детерминированного поля возможностей (с. 20).

Непредсказуемое

будущее, которое чаще всего все же ощущается только интуитивно, делает серьезных мыслителей крайне осторожными. Все чаще начинают звучать предостережения. Вот высказывания, почерпнутые всего лишь из одного номера журнала Вопросы философии (1992):

С. П. Крымский

Постулат экзистенциального крещендо может ассоциировать с представлением об иерархии целей и, соответственно, с допущением уникальной, абсолютно приоритетной цели. Это опасная иллюзия идеологии тоталитаризма. В действительности всякая сверхцель, как показал Гегель в «Философии религии», превращается в свою противоположность, в некую бесконечную цель, исключающую реализацию идеала. Идентификация такой цели с конечным, претендующим на свою уникальность и достижимость результатом влечет фанатизм, одно из самых страшных порождений XX в. Именно фанатизм, ослепленный верой в абсолютную приоритетную цель, способную оправдать любые жертвы и деяния, был фактором превращения нормальных людей в монстров тоталитаризма. Вот почему экзистенциальное крещендо в контексте духовности предполагает принцип полисистемности целей, исключающий единственность выдвигаемых задач (с. 25–26).

Далее речь идет:

…о несводимости (по крайней мере полностью) человеческой деятельности к борьбе, т. е. к столкновению различных сил. Силовая деятельность не является беспредельной. Она имеет энергетические, экологические, финансовые и моральные границы. Выходя за эти границы, деятельность перестает быть разумной, ибо все разумное имеет свои пределы; беспредельна только глупость (с. 26).

Н. И. Лапин:

Дефицит рациональности сознания и действий был едва ли не главной причиной многих социальных превращений, происшедших с нами в XX веке. Вернее даже говорить об антирациональном, мифологическом сознании, целенаправленно и в массовом масштабе выращивавшемся в советском обществе. Такое сознание радикально деформировало смысл массовых действий даже в тех процессах, которые сами по себе изначально рациональны (с. 39).

М .Д. Ахундов и Л .Б. Баженов:

Религиозная идеология не обладает никакими преимуществами перед классовой, отличаясь только полярностью. Марксистская идеологизация науки подвергается сегодня резкому и справедливому осуждению. Не дай Бог, если на смену ей на волне критики марксизма и возрождения религии придет идеологизация религиозная (с. 53).

2. Торжество глупости

Итак, за истекшие 75 лет мы научились хотя и немногому, но очень важному — бояться идеологизации, легко переходящей в суровую мифологизацию, и бояться быть глупыми — не умеющими оценивать происходящее, особенно на ранних стадиях его развития.

Да, если бы народ (включая и интеллигенцию) не был глупым, то не пришли бы мы к религиозному преклонению перед Отцом народов.

С глупостью, подчас патологической, приходится встречаться и сейчас. Вот фрагмент разговора с женщиной примерно моего возраста, занимавшей всю жизнь ответственную инженерную должность:

— О чем вы говорите? Не было никогда никакого террора! Никогда ничего о нем не слыхала. Мы в те годы много и честно работали и хорошо жили.

— Но как же? Вы же были членом партии. На ваших собраниях проклинали «врагов народа». Расстрелянными оказались почти все те, кто делал революцию.

— Первый раз слышу. Ничего подобного не было.

— И вы не знали о том, что перед войной почти весь генералитет был расстрелян?

— Это ложь.

Я не сомневаюсь в честности и искренности этого человека. Так искажено было ее сознание мифологизированной идеологией. Сейчас это психологическая защита. Прожитую жизнь надо оправдать. Но ведь в те годы и в лагере я не раз слышал оправдание тому, что свершилось: