Канатоходец: Воспоминания
Шрифт:
Но Культура — это духовная терапия. Она действует только тогда, когда есть согласие, есть взаимное понимание, есть терпимость, открытость новому.
Наша культура — и мы об этом уже говорили — носит убогий, лоскутный характер. В ней нет целостности. Она открыта тому, чтобы в массовом масштабе могли делаться глупости с трагическим завершением.
Здесь хочется привести близкие мне по духу высказывания Дэвида Бома из его доклада, прочитанного на XII Международной Конференции по Трансперсональной психологии в Праге летом 1992 года [Д. Бом, 1993]:
Ясно, что преодоление…
Как сделать когерентную культуру возможной? Необходимо создать условия для начала диалога. Люди разных субкультур могли бы собраться и начать поиск общих смыслов, возможно даже новых, которые все могли бы принять. Следует начать диалог с теми, кто достаточно открыт, — нельзя говорить с теми, кто не хочет. Необходимо иметь место, где можно было бы собираться только для того, чтобы просто общаться, размышлять о том, как обрести взаимопонимание. Нет никаких готовых форм или разработанной практики, позволяющих учредить общение, — нужно начать его. Если мы готовы общаться, но хотим решать практические задачи — это опять ограничение, так как за каждой из задач стоит обстоятельство, которое остановит нас, поскольку часть того, что нам необходимо обсудить, может оказаться несовместимой с этим обстоятельством. Поэтому надо просто общаться, обмениваться мыслями и не решать никаких проблем.
Читая Бома, вспоминаю давно прошедшие дни. Мистический анархизм в России как раз и был движением, направленным на вовлечение людей в свободный диалог. Широкий диалог, не связанный с решением каких-либо практических задач.
Ураганным ветром все размело. Остались только обломки от кораблекрушения — les epaves. А я, уцелевший в этой буре, вышел на берег… на канат. «Долг плясуна — не дрогнуть вдоль каната». Я все время пытался начать диалог, не откладывая и не прекращая усилий.
Сейчас время изменилось, смягчилось. Можно отказаться от эзопова языка. Однако пропал духовный напор. Оскудела страна свободными мыслителями. Но верю, что должны появиться те, кто любит мысль как таковую.
«Величие человека измеряется величием тайн, которые его занимают или перед которыми он останавливается», — я очень согласен с Метерлинком [Метерлинк, 1914].
Ахундов M. Д., Баженов Л. Б. Естествознание и религия в системе культуры. Вопросы философии, 1992, № 12, с. 42–53.
Бом Д. Наука и духовность: необходимость изменения в культуре. Человек, 1993, № 1, с. 7—17.
Гиренок Ф. И. Пути к умному безмолвию бытия. В: Экологические интуиции в русской культуре. Сборник обзоров. M.: Институт научной информации по общественным наукам АН РФ, 1992, с. 8—28.
Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Синергетика как новое миропонимание: диалог с И. Пригожиным. Вопросы философии, 1992, № 12, с. 3—28.
Крымский С. Б. Контуры духовности: новые контексты идентификации. Вопросы философии, 1992, № 12, с. 21–28.
Лапин Н. И. Кризис отчужденного бытия и проблема социокультурной
Свенцицкая И. С., Трофимова М. К. Апокрифы древних христиан. М.: Мысль, 1989, 336 с.
Глава XIX
ЗАВЕРШАЮЩЕЕ СЛОВО
81. Иисус сказал: Я — свет,
который на всех. Я— все: все вышло
из меня и все вернулось ко мне.
Разруби дерево, я — там; подними
камень, и ты найдешь меня там.
Моя жизнь протекает уже на девятом десятке лет. Это серьезно.
В глубинах своего сознания я услышал зов, побуждающий меня написать воспоминания. Услышал, так как был не только свидетелем, но и участником многих трагических событий. Много было встреч с выдающимися людьми. Многое я пытался сделать в противостояние существовавшему. Бунт — хотя бы тихий — всегда привлекал меня. Да, это тоже серьезно.
Благодарю Судьбу за то, что мне довелось прийти на Землю в этот бурный век. В век жестокий и обильно омытый человеческой кровью. В рьяную страну, где сталкивались, а иногда и переплетались сурово противостоящие течения мысли. Благодарю за то, что удалось отстоять себя — не сдаться, не сломиться.
Бог для меня всегда был Тайной. Великой тайной. Мне близка апофатическая теология, прозвучавшая еще у гностиков и позднее — у Псевдо-Дионисия Ареопагита. Я думаю, что наша встреча с Богом проявляется не столько в молитве, ритуале, аскезе или догме, сколько в делании. Мы пришли на Землю для проникновенного Дела. Для Бунта. Для встречи с трагизмом, неизменно ведущим к страданию. Пришли, чтобы увидеть Христа во всем.
Реинкарнация. Я не только верю во множественность воплощений, а знаю, что уже не раз посещал Землю — и в античном Средиземноморье, и в европейском Средневековье. Оттуда и мое пристрастие к философии, к древнему эзотеризму, к свободе духа и к достоинству, которое каждый раз нужно заслуживать заново.
На современном языке я пытаюсь еще раз и опять по-новому излагать издревле данное нам Учение, соприкасающееся с Запредельным. Думается, что мы все время реинтерпретируем некую глубинную Мысль, невыразимую до конца. Интерпретируем в соответствии с современным состоянием культуры. В соответствии с запросами времени.
Великое Знание динамично. Его надо раскрывать и по-новому, заново, каждый раз. Мы — служители, выполняющие эту роль.
Да, нам всем, наверное, предстоит еще странствовать в Мирах и Веках. Но Земля — ее судьба и ее заботы— всегда будет оставаться в поле зрения. Хотя бы в тумане, хотя бы в сновидениях и медитациях.
В чем смысл жизни?
Ответ на этот вопрос для меня звучит просто: смысл существования Вселенной — в раскрытии заложенной в ней потенциальности. Смысл нашей жизни — в активном участии в этом процессе, в расширении горизонта нашего существования.