Кандидат от партии смерти
Шрифт:
— Конечно, — блондинка засмеялась, протянула ладошку, — Ирина. Это моя дача. А Славик вроде как в гостях — у него тут плановые мучения. Лежит, страдает вторую неделю.
— Ну уж, мучения, — сделал тонкий комплимент Максимов. — Любой мужчина бы с радостью согласился на такую почетную ссылку.
— Вы правы. — Блондинка запрокинула голову, стряхнув с носа курчавые пряди. — Славик не жалуется. Пусть только попробует пожаловаться — живо душу выну. Поднимайтесь, пожалуйста, на второй этаж. И ты, деточка, поднимайся. — Блондинка приобняла оробевшую Светлану.
— А ей туда зачем? — засомневался Максимов.
— Действительно, — сделала озадаченную мордашку
Дамы удалились на первый этаж через веранду, а Максимов, мысленно выстраивая беседу, заторопился на лестницу.
Славик Шустрый, несмотря на пофигистский нрав и ребячью внешность, выглядел серьезно. Даже угрюмо (не будешь сыт одними блондинками). Кучерявый, подвижный субъект с длинной шеей, непонятно с какой радости снабженной крестиком. Мохнатый пуловер с обширным вырезом сидел на нем как-то косо, брюки топорщились, шлепанцы сползали с носков (или носки со шлепанцев), лицо постоянно кривилось и выражало целый сонм безрадостных эмоций.
— Пойдем на террасу, — заявил Славик, отставляя на тумбочку бокал с мистически черным алкоголем. — Убивают меня четыре стены.
Совместными усилиями перетащили на террасу электрокамин, плетеный столик с такими же креслами, Славик сгонял за закуской, приволок из гостиной початую бутылку какого-то мудреного ликера. На террасе, конечно, было лучше, чем под давящим потолком. Без дворянских изысков, но с живописным видом на окрестные реалии. В полуверсте, за скоплением разноцветных крыш и тоскливыми пучками тальника, проплывала речушка. Куцый лесок в каменистой впадине, сосновый бор в туманной дымке на горизонте. Серый снежок на тенистых участках, жухлая трава — в тех местах, где снежок изволил растаять.
Впрочем, в сидячем виде живописные красоты не просматривались — мешали листы шифера, прикрученные к перилам. Получалась замкнутая среда — с мутноватым небом, приторно-сладкой выпивкой и журналистом-выскочкой напротив. Славик Шустрый утопал в кресле и медленными глоточками тянул ликер.
— Выпивайте, Константин, не стесняйтесь, вы же не за рулем?
— Был, — усмехнулся Максимов.
— Но не сейчас? — приподнял одну из бровей Славик.
— Машина догорает в пропасти.
Прозвучало достаточно интересно. Выразительной мимикой лица Славик оценил интригу и с хозяйским радушием наполнил бокалы. Тягучие ликеры Максимов не любил. Но сегодня он бы выпил даже рыбий жир, окажись в нем градусы.
— Хорошо тут у Ирки… — Славик выпил, отпихнул от себя бокал и рухнул на спинку. — Зарекался сколько раз — бросить эту опасную мудоту, податься в писатели, накатать фантастический роман из жизни современного российского общества — думаете, не напечатают? — и удалиться на покой к Ирке на дачу… Ни налогов, ни зарплаты…
— Ни родни, ни депутатов, — поддержал Максимов. Маслянистая жидкость, как ни странно, не оказалась отвергнутой организмом — прижилась как родная. — Ирина — ваша подруга?
— В целом да, — кивнул Славик. — Бесподобная женщина. Как узнала, что я буду страдательной величиной, сразу и дачу предложила, и отпуск на работе выбила. Снабжает продуктами, выпивкой вот… — постучал Славик по бутылке. — И никакого, заметьте, любопытства. Золотая женщина. Куда уж до нее женам декабристов!
— Согласен, имеется в русских женщинах загадка, — кивнул Максимов. — У вас серьезные неприятности, Вячеслав?
— Не очень, — нервно
Он слушал молча, не перебивая. По ходу изложения дважды выпил, выкурил четыре «беломорины». Поднялся и прогулялся по террасе. Сел. Поковырял насекомых в макушке. Наполнил бокал и уставился в непроницаемую муть алкоголя.
— Харитонов, значит… — Яростно взлохматил кудряшки на висках и выставился в небо застывшими глазами. — М-да, — стряхнул с себя оцепенение. — Материалец, конечно, выдался бы знатный…
— Что-то смущает, Вячеслав?
— Что? — Он замер с открытым ртом. — Да. Смущает. Вопрос сохранности собственной шкуры. Черт… — Славик грохнул кулаком по столу, позабыв, что он плетеный. Осталась вмятина. — Черт, — повторил Славик. — Не хочу лукавить перед вами, Константин, но одно дело — разоблачать коррупцию общими словами, без фамилий, или работая на конкретного заказчика, который подстрахует, или заручиться устным согласием того, кого разносишь — поскольку тому до фени… Геннадий Тимофеевич Харитонов — погоняло Харитон — по последним данным, самый влиятельный человек в городе. Подгорский доживает последние дни, исход выборов предрешен, чиновники в кабинетах уже готовы, дабы не загреметь в опалу, работать на предстоящего мэра — что, мы видим, и происходит. Тяжеловато, Константин…
— Я бы даже сказал, безнадежно, — хмыкнул Максимов.
— Точно, — обрадовался Славик. — Давайте выпьем. А прикончим сосуд — Ириша еще принесет.
— Не поверю, Вячеслав, что в ходе журналистских расследований вы ни разу не сталкивались с делишками Харитонова.
— А кто об этом говорит? — удивился журналист. — Где вы видели честного политика? Легенды и мифы современной России, знаете ли. Нет таких. Вымерли, не успев родиться. Но Харитонов на общем фоне ничем не выделяется — заявляю со всей серьезностью. Вам я верю — собранных вами фактов недостаточно для суда, но достаточно для журналиста. И репутация агентства «Профиль» не позволяет предположить фальшивку…
— Да меня со Светланой уже два дня пытаются убить…
— Сказал же, верю! — Славик хищно улыбнулся. — А если не верю, все равно не скажу… Шутка. Убийство Гаджиева на совести Харитонова — Гаджиев пришел к супруге, жаркий парень, незапланированный приезд мужа… Сомневаюсь, что Гаджиева выбросил телохранитель — не больной же он на всю голову? А оскорбленный супруг — мог. Тем более Харитонов — мясистый мужик, силенок хватит. Юнца, естественно, тоже оприходовали… Оплошка вышла у будущего мэра, м-да. Чувствует опасность, исходящую от вас…
— А как насчет материала?
Славик поежился.
— Под чужим именем, — уныло предложил Максимов.
— Да бросьте вы, — отмахнулся журналист. — Тут дело даже не в трусости. Хотя и в ней, конечно… Материал никто не выпустит! Придут суровые дяди и рассыплют в типографии. Независимая пресса в городе теоретически есть, но свободной — НЕТ. Ни один редактор в трезвом виде не возьмется — если не имеет крепкий зуб на Харитонова. Но я сомневаюсь, что кто-то в этом городе имеет на Геннадия Тимофеевича крепкий зуб. Осторожный человек. Работает через посредников, подставные фирмы… Только толковый гэбэшник может составить на него вразумительное досье.