Кандидат от партии смерти

Макеев Алексей Викторович

Очередной бандит не успел даже толком вписаться в поворот. Он что-то грыз на ходу — вроде плитки козинака. Два удара обрушились одновременно. Вернер левой — снизу вверх по челюсти. Максимов боковым правой — забил козинак в глотку. Бандит без разговоров отправился на пол, треснулся мягкой точкой, козинак вперемежку с зубной крошкой брызнул изо рта, но прежде чем обрушиться затылком, он испустил истошный визг!

А вот это уже было излишне. Максимов бросился по коридору — в чрево баржи, исторгнувшее очередную жертву. В той степи наверняка трюм… Внезапность атаки сбила с толку — коллеги мешкали. Максимов в тоскливом одиночестве промчался коридор, вылетел на узкую лестничную клеть, падающую вниз, загремел по ступеням, хватаясь

за стены. Повода хранить тишину больше не было. Он погрузился в какое-то низкое пространство — макушка царапала потолок. Здесь имелись стол, стул, человек и широкая раздвижная дверь. Еще мгновение назад субъект сидел на стуле, локти совместно с порнографическим журналом покоились на столе — было тихо и комфортно. Но когда раздался крик и затопали ботинки, он отложил журнал, привстал… Автомат на плече, стволом вниз. Глаза испуганы. Думал, свой бежит — оттого и не стал хвататься за оружие. А теперь уже поздно — незнакомец с пистолетом оказался под самым носом. Предчувствуя очередное выбивание мозгов, Максимов бросился пантерой, а субъект за столом, как видно, с перепугу, решил поступить грамотно. Он повалился на спину вместе со стулом, одновременно переворачивая ногами стол! Грубая столешница вонзилась сыщику в живот, дыхание перехватило. А ловкий бандит как-то мудрено оттолкнулся ногами от воздуха, рванул в сторону приоткрытой раздвижной двери и провалился куда-то в темноту. Максимов отбросил «мобильный» столик, стиснул рукоятку «вальтера», на лету заговаривая боль, бросился туда же. Ошибка оказалась более чем очевидной. Он успел проскочить, прежде чем дверь с зычным лязгом захлопнулась, отрезав сыщика от товарищей…

Сильно подозревая, что встретится в темноте с автоматной очередью, Максимов извернулся правым боком, подавая его вперед, решительно рухнул. Тьма беспросветная — успели погасить лампу. Зачем? Под плечом хрустела раздавленная древотара, голова отклонилась и вроде не пострадала. «Хочешь жить — катись», — подсказал разумный внутренний голос. Он вытянул руки и куда-то покатился — впрочем, быстро уперся в непреодолимую чугунную преграду. Длинная автоматная очередь прорезала пространство — потешная штуковина трещала, как охотничья трещотка. Пули кромсали пол. Но там его уже не было. Он активно перебирал ногами, пытаясь забраться спиной на неодолимую преграду (не то котел, не то когда-то радиатор). Он вскинул руку и дважды выстрелил — в то место, где мельтешили сполохи. Глухой вскрик — прямое попадание. Обрушилось тело. Субъект, сбежавший из-за стола, слава богу, прекратил существование…

В пистолете остался единственный патрон. Холостой. Для боя бесполезный. «А не уйти ли по-английски, — задумался Максимов, — пока не послали по-русски?» Но уйти, похоже, было некуда. Он явственно слышал, как захлопнулась на пружинный затвор дверь. Что и подтверждала яростная долбежка снаружи — коллеги добрались и как-то занервничали…

Хорошо бы пробиться к двери — а там хоть костьми лечь… Но тут вдруг вспыхнул мощный фонарь — яркий свет запрыгал по стальным загогулинам, скользнул по распростертому телу, произвел дугу и впился Максимову в лицо! Экая неожиданность. Он проделал энергичный прыжок, уходя в сумрак… и со всего маха треснулся лбом о низко натянутую трубу!..

Он потерял пистолет и практически лишился сознания. В ушах разгорался огонь — это женский крик. Екатерина! Где-то рядом!.. Хрустела крошка на полу, приближался человек. Надо встать — пол холодный, замерзнуть можно… Он со скрипом приподнялся, надо держаться. Хотя зачем?

Последний из бандитов в интеллектуальном плане оказался самым развитым. Затормозил в пяти шагах, вытянул руку с фонарем. Максимов жмурился, цветные черти плясали перед глазами.

— Не повезло, приятель, — вздохнул бандит. — Бывает. Три шага назад — марш.

Голос был спокойный, даже доброжелательный. Не было причины отказать вооруженному парню. «Интересное положение, — мелькнуло в голове. — Из

разных ситуаций выпутывался. А из этой как буду? Или… никак?»

Он сделал три шага назад, натыкаясь вновь на непреодолимую преграду. А бандит сделал два шага вперед и, не спуская Максимова с прицела, подобрал «вальтер».

— Костик, убегай… — сдавленно сипела Екатерина. Где она? Очевидно, трюм просторный — попробуй догадайся. Да и надо ли?

— Отбегался, приятель, — спокойно сообщил бандит. — Тебе приятно будет, если тебя прикончат твоим же оружием? Выбирай. Не все еще пульки выстрелил?

— Не все, — чужим голосом отозвался Максимов. В пистолете остался холостой патрон, а вдруг бродяга ошибся, и патрон самый что ни на есть боевой?.. Да нет, не может быть — в патроне явно отсутствовал стальной сердечник…

— Тогда не будем затягивать, мне еще телку твою выносить… — Бандит вскинул пистолет и выстрелил Максимову в сердце. «Ты же артист, черт возьми!» — думал Максимов, исторгая из глубины души мучительный крик. Работай по системе Станиславского — вживайся в шкуру персонажа: представь, что тебя реально убили. А каково оно — когда тебя убили?!

Он летел, сбивая преграды, в груду ржавого железа. А как насчет контрольного выстрела? Или, скажем, контрольной очереди?.. Больно ударился виском обо что-то острое, стальное, скользкое. Нельзя кричать — покойники на боль не реагируют. Умри, не шевелись. Хорошо, что куртка у него черная, пятна крови не выделяются, а не то у убийцы зародился бы резонный вопрос: а почему, собственно, пуля не оставила дырку?

— Костик, милый!!! — с подлинным трагизмом в сорванном голосе взвыла Екатерина. Приступ истерики рвал в клочья пространство трюма. «Я ей небезразличен», — не без некоторого морального удовлетворения подумал Максимов.

Женская истерика срывала планы на контрольный выстрел. Бандит удалялся. Трещали отрывистые оплеухи — как щелчки мухобойкой. Прошла минута, мерзавец тащил к двери обессиленную заложницу — руки связаны за спиной, ноги — в районе бедер, она могла лишь семенить. Но это не мешало ей плеваться в похитителя. Слава богу, этот парень не информирован. Иначе не стал бы связываться с женщиной, зная, что субъект, по поводу которого заварено похищение, мертв. «А куда он ее тащит?» — не мог понять Максимов. Имеется еще один выход? Через дверь собирается пострелять сотрудников агентства «Профиль»?.. Он уже плохо соображал. Усилий интеллекта хватило лишь на то, чтобы вытянуть ногу и врезать по коленке пыхтящего бандита. Смачно врезать, от души. А затем подняться, вырвать у него, согнувшегося, ошеломленного, автомат и этим же автоматом разбить висок. А затем швырнуть бесчувственное тело в то самое место, где ощущал все прелести покойницкой жизни.

— Кто это? — качаясь, как былинка, вопрошала Екатерина.

— Извини, пальто не надел, — проворчал Максимов. — Дед Пихто тебя устроит?

Она издала вопль роженицы в момент исхода ребенка и вся как есть, связанная по рукам и ногам, обрушилась ему в объятия.

— Тебя не обесчестили, нет? — Он гладил стоящие колом волосы.

— Нет… — Екатерина дрожала как осиновый лист.

— И это здорово, — возрадовался Максимов. — На кой черт мне нужны обесчещенные сотрудницы?

— Послушай, Костик, — перестав дрожать, вспомнила о чем-то важном Екатерина. — А разве тебя не убили?

Он оставил за ней полное право выдвигать догадки и предположения. Дальнейшие события заволакивала муть. Стелился туман — густеющий, беспросветный. Открывшаяся дверь, шаманские пляски, бегство с проклятой баржи — в холод, в хмурое утро… Звонок Завадскому — с поверхностным рассказом о произошедшем и убедительной просьбой максимум на сутки оставить его в покое. Ведь что ни говори, а дело о многочисленных убийствах не сдвинулось с мертвой точки. Злодей гуляет на свободе, испуган, он по-прежнему стремится в мэры, и существует лишь один способ сделать хоть что-то. Теперь ему не помешают даже высшие силы…