Каникулы на колесах
Шрифт:
Мы стояли на обочине, растерянные, оглушенные этой сумасшедшей скоростью, загадочностью всего происходящего.
— Может быть, идут правительственные… — неуверенно начал было папа, но договорить не успел.
Мимо, одна за другой, через равные промежутки времени, с той же невероятной скоростью начали проскакивать пестро раскрашенные легковые автомобили советских и иностранных марок, с надписями на задних стеклах, с огромными, во весь кузов, порядковыми номерами, с флажками, трепещущими на радиаторах. Пока мы, разинув рты, глазели вслед машине ГАИ, которая освобождала
Вж-ж-жик! Вж-ж-жик! Вж-ж-жик! — со свистом проносились автомобили, каждый раз обдавая нас взрывной волной воздуха.
Тут только нас осенило. Ралли! Да это же международный автопробег, ралли! Сразу все встало на свои места. Понятно стало появление головной машины ГАИ, ее горящие среди бела дня фары, категорический приказ освободить шоссе.
Когда все гонщики промчались мимо, мы поехали дальше. Но ралли продолжало занимать все наши мысли.
— Ну и мчались же они! Я бы так гнать не мог, — честно признался дедушка. — Тут нужны молодые силы и задор, молниеносная реакция и хватка, а в моем возрасте такие скорости уже недосягаемы.
— Я читал, гонщики входят в поворот на бешеной скорости. Мы бы неминуемо опрокинулись. А они проходят закругление, не снижая скорости, с заносом, на грани аварии, действуя и рулем, и тормозами одновременно, — вставил я, вспомнив статьи, прочитанные в журнале "За рулем".
— Да, это не каждому дано, — задумчиво отозвался папа. — Ведь вот выскочи на шоссе с проселка какой-нибудь шалый тракторишка — и авария, да еще с человеческими жертвами, почти неминуема. Разве сможешь затормозить на такой сумасшедшей скорости?
— А я так терпеть не могу подобной езды, — наотрез заявила мама. — И очень рада, что мы ездим с дедушкой по-человечески, а не мчимся сломя голову, будто на пожар.
— Аминь, — заключил папа. — Твоими устами, как всегда, глаголет истина.
По обе стороны шоссе тянулись уже убранные поля, ощетинившиеся желтой стерней. Кое-где чернели свежевспаханными ломтями чернозема делянки, подготовленные под озимый сев. На горизонте в нескончаемом хороводе кружились беленькие домики деревень.
Как видно, этот мирный украинский пейзаж и навеял папе новые мысли, далекие не только от промчавшегося ралли, но и ото всей нашей эпохи.
— А ведь когда-то здесь, друзья мои, проезжала Екатерина II, — неожиданно изрек он. — По дороге из Петербурга на Черное море, через Новороссию.
Я перебрал в памяти все, что мне доводилось читать об этой поездке русской императрицы. Как ни знатна и богата была она, а все же ехала в карете, пусть раззолоченной. И не по гладкому чистому асфальту, а по проселочным дорогам-большакам. И скорость у ее экипажа была, по нынешним понятиям, смехотворная, хоть и перепрягали лошадей на каждой станции. Небось, солнце припекало карету, в окна летела удушливая пыль, надоедали назойливые мухи, от лошадей воняло потом… Нет, даже сравнивать нельзя ее путешествие с ездой на нашей замечательной "Мышке"!
— Хоть она и царицей была, а далеко ей до нас! — выпалил я. — Мы ей сто очков вперед можем дать.
— В каком смысле? — удивился
— А вот в каком… — Я пересказал свои мысли и закончил. — Вот что делает научно-техническая революция! Вполне обыкновенные советские граждане, а катим, как и не снилось никаким царям. Ручаюсь, за нашу "Мышку" Екатерина II сто пудов отвалила бы золотом. Без разговоров.
Все посмеялись, но папа вдруг наклонился вперед, положил мне на плечо тяжелую руку:
— Про одну революцию ты, сынок, вспомнил, а почему же о другой молчишь?
— О какой? Об Октябрьской революции? Так при чем она здесь? Автомобиль изобрели еще до нее. И хорошие дороги давно строят.
— Верно. Но я о другом. Где гарантия, что и без революции наша жизнь сложилась бы так же хорошо? Дедушка наверняка так и прожил бы свой век в деревне. А мы с мамой? Вполне могли бы остаться без высшего образования. И занимался бы дедушка извозом на лошадях, а мы скрипели бы перьями в конторе какого-нибудь купчишки или в департаменте, наподобие Акакия Акакиевича. Или и того хуже — искали бы хоть какую-нибудь работу, чтоб иметь кусок хлеба. Что, не так, скажешь?
Я открыл было рог, но смолчал, пораженный внезапной мыслью. А ведь верно папа говорит! Не в одной технике счастье. Вон какие в Америке автомобильные дороги. Блеск! А какие по ним бегут "Кадиллаки" да "Линкольны"! Только много ли радости от роскошных лимузинов безработным? Тем, что стоят в очередях у биржи труда, хлебают благотворительный суп, ночуют на решетках метро… Каково им на эти лимузины смотреть? Или на витрины магазинов? Там за стеклами и ветчина, и торты, и колбасы всякие, а у него желудок щемит от голода, ни цента в кармане. Домой придет, еще хуже: голодные дети смотрят на отца, ждут, может быть, хоть сегодня что-нибудь для них заработал…
Вот тебе и научно-техническая революция…
Первый закон дороги
Полосатые километровые столбы с табличками пролетали один за другим. Позади остались желтые поля, черная пахота. Теперь по обеим сторонам магистрали встали высокие медностволые сосны с пышными кронами. Под их строгим присмотром, словно младшие сестренки, стайками кучерявились на пригорках веселые березки. Вот интересное дерево! Не зря о нем сложено столько стихов и песен. Есть в березе и в самом деле что-то необычное, радостное. Каким бы угрюмым ни был лес, а увидишь в нем хотя бы несколько светлых березок — и сразу на сердце веселее.
Время от времени прямое шоссе поднималось на вершину холма, и тогда перед нами открывалась даль на добрый десяток километров. Внизу, в сырой низинке, под мостиком извивалась поросшая ольховником речушка. К ней лепился домик дорожного мастера с непременным колодцем, стожком сена, по-хозяйски прикрытым куском брезента или полиэтилена, с разными пристройками.
Так я беспечно глазел по сторонам, пока по укоренившейся штурманской привычке не взглянул на приборы. Взглянул и тут же привскочил, едва не ударившись головой о крышу машины. Стрелка указателя температуры воды подползала на шкале к ста градусам.