Каникулы на колесах

Тычинин Вячеслав Васильевич

Несколько километров оставались позади, и я снова кричал:

— Налево!

И все повторялось сначала.

Уже пошли в ход все наши сумки, сетки, рюкзаки и прочие емкости; уже "Волга" приметно осела на рессорах под добавочным грузом в багажнике и даже на крыше, а мы все никак не могли остановиться. Дедушка жалобно ныл, папа призывал к благоразумию, но мама не могла проехать равнодушно мимо фруктовых развалов, всплескивала руками, не то в восхищении, не то в отчаянии.

— У нас уже не машина, а натюрморт на колесах! — протестовал

папа.

— Рессоры же лопнут! Что вы делаете, изверги? — плакался дедушка. И добавлял. — Ну разве что еще вот этот чесночек возьмем…

Николаевы не отставали от нас. Им, северянам, не избалованным ярмарками, и вовсе в диковинку было такое буйство украинской природы.

— Не довезем ведь домой, половина пропадет зря! — убеждал дядя Вася экипаж своей "Победы". И тут же садился на корточки перед ведром иссиня-черных слив, густо облепленных осами, сосущими сладкий сок.

По всему бывает конец.

Мы проезжали села, по-прежнему то справа, то слева уставленные шеренгами ведер, доверху заполненных фруктами и овощами, но уже никто не откликался на мой призыв. Мама удрученно выясняла размеры финансового банкротства, которое мы потерпели на землях благодатной Украины. Папа молча провожал тоскующим взглядом уносящуюся назад разнообразную снедь. Дедушка, стараясь не смотреть по сторонам, стоически преодолевал соблазн, сидел за рулем деревянно, прямой и неподвижный, как прикованный.

— Надо бы прикрепить на крыше нашей "Волги" аншлаг: "Закрыто на переучет", — пробормотал папа, наблюдая за тем, как бабуси гостеприимно показывают на свои ведра, приглашая остановиться и купить что-нибудь из фруктов.

— Какой там переучет! — жалобно возразила мама, защелкивая сумочку. — Учитывать нечего. Мы полностью прогорели. Нам еле-еле хватит дотянуть до Москвы.

У развилки в селе Копти мы остановились посовещаться с Николаевыми. Вправо, на восток, уходила заманчивая гладь новой бетонной дороги, часть государственной автомагистрали Москва — Киев. Прямо, почти строго на север, перед нами лежала давно освоенная дорога на Оршу, где она пересекается с автострадой Минск — Москва. Оба направления имели свои преимущества и недостатки. Предстояло решить, какой путь мы избираем.

Разгорелся спор.

— Только по бетонке! — твердила мама, воинственно наступая на папу. — Кратчайшей дорогой на Москву, через Брянск — Калугу. Надо спасать фрукты. Иначе привезем сплошной кисель.

— Рабыня мелкособственнической психологии! — гремел папа, в возбуждении то надевая, то тут же снимая очки. — Ради нескольких ведер этих злосчастных фруктов ты готова досрочно прервать наше замечательное путешествие, в такой дружной компании, испортить каникулы собственному отпрыску. За что боролся зимой Алик? Скажи, Дикий Кот, за что ты героически боролся весь нескончаемый школьный год?

— Не хочу в Москву-у! — с нахальной улыбкой канючил я. — Хочу еще поездить.

— А какая дорога лучше? — озабоченно осведомился дядя Вася у дедушки. — Не знаете?

— Как

не знать. По обеим ездили. Бетонка, конечно, лучше. Дорога — первый класс. Таких по всей стране немного наберется. Хоть боком катись. И движение по ней не особо большое, обгонов мало, — ответил дедушка. Ему явно хотелось поскорее добраться домой, чтобы разгрузить машину. Но, заметив, какое отчаяние написано на моем лице, тут же добавил. — Правда, по Минскому шоссе тоже одно удовольствие катить, любую скорость развивай.

— Мы-то временем не ограничены, — заметила тетя Вера, обменявшись с Наташкой быстрым понимающим взглядом. — У нас отпуск длинный. Нам любой вариант подойдет. Так что решайте вы. Но фрукты и меня беспокоят. Как с ними-то быть?

— А что, если часть их мы законсервируем на стоянке? — озарила папу спасительная мысль. — Сахару везде полно. Надо только добыть банки и крышки.

— Вот именно — "только", — передразнила мама. — Где ты их тут возьмешь, да еще в разгар заготовительного сезона?

— Это я беру на себя. Будут тебе банки, будет и свисток, — уверенно заявил папа. — Сегодня же. Заяц не любит трепаться. У меня уже созрела по этому поводу в голове некая стратагема.

Мама еще некоторое время сопротивлялась, но уже слабее. Дядя Вася и тетя Вера склонялись к тому, что путешествие лучше бы продолжить. Дедушка колебался, но, услышав обещание добыть банки, а главное, видя мою жалкую физиономию, перешел на сторону внука. Объединенными усилиями мы вырвали победу над мамой. Угроза срочного возвращения в Москву отпала. Мы с Наташкой тихо ликовали.

— Далеко забираться не будем, — примирительно сказал папа, победоносно посверкивая стеклами очков. — Где-нибудь на Десне, под самым Черниговом и обоснуем сегодня стоянку. И сразу же примемся за фрукты.

— В смысле — консервировать? Или может быть — лопать? — съязвила мама.

— И то, и другое, — невозмутимо ответил папа.

— А что, если нам остановиться на реке Снов? — подал я свой голос. И протянул папе Атлас. — Речка довольно большая, приток Десны; от самого истока ни одного города на ней, значит, вода чистая, не отравленная никакой химией или стоками.

Атлас пошел по рукам. Мое предложение поправилось.

— Речка петляет в сплошных лесах, — поддержал меня папа. — Есть шанс отдохнуть робинзонами, вдали от шума городского.

— У нее даже название приятное — река Снов, — мечтательно сказала тетя Вера. — Река Волшебных снов. Или река Грез.

— И близко за хлебом ездить, за всякими вообще продуктами, — одобрил мою идею дедушка. Он знал, что без поездок в Чернигов не обойтись, так уж лучше и стоять поблизости от него.

Так по моей инициативе для стоянки была избрана река Снов. А ведь мы вполне могли проехать мимо, расположиться лагерем где-нибудь около шоссе Киев — Орша. И тогда ничего из того, что приключилось с нами на этой реке, не вошло бы в мою жизнь. Подумать только, какую роль играет в нашей судьбе случай…